Пейзаж Юго-Восточной Азии: посадка риса.

Шарниры скрипели, вращаяся в теле, –

устали колени сгибаться без лени:

В хижине на соломенной циновке женщина зажигает плошку у болванчика.

что ползать в поклоне по луже, соломе,

Мусульманин растягивается на коврике в экстазе молитвы.

на коврике мягком с тоскою и матом,

Народник в кандалах на зимнем этапе.

с горючей слезою – горячей стезёю?

 

Скульптор-египтянин точит нефритовую статуэтку.

Быть может, по делу, по чёрну, по белу,

Сизиф катит большой камень.

таскать свою душу, чугунную клушу:

Бородатый мыслитель задумчиво мнёт огарок восковой свечи.

сминать терпеливо в надежде прилива

в неё капель крови и умных присловий

Демосфен у полосы прибоя что-то кричит, митингуя.

и артикуляций (с камнями) паяца,

ловца в синем море не кильки, не мойвы,

Рыбак выбирает из воды сеть с угрями.

а крупной и чистой отчетливой мысли.

Учёный рисует сетку координат.

 

И с нею в согласье привесть свои части:

Барахтанье соблазнившихся яблоком Адама и Евы..

вдвоём ли на древе, втроём – на сугреве,

«Святая» троица распивает бутылку.

чтоб олово пёрло из жаркого горла.

Иоанн-евангелист выводит свою скрижаль: вначале было слово.

Когда ты несмело почуешь, что дело,

Суровый Дант, устремленный вверх по горе чистилища.

конечно, не в слове, а только в глаголе, –

Страница, на которой вдруг проступает окончание пушкинского «глаголом жги сердца людей».

тогда в своём теле увидишь все цели.

Метаморфоз замедленно финиширующего стайера в звёздного человека.

 

23.7.1996

---