Я говорю в пределах привычного своего косноязычия.

Нет в нём, казалось бы, ничего особо неприличного.

Тем более, что я практически никогда ни с кем не говорю,

любые контакты с живыми сведя к нулю.

Душу` я любое резкое слово на самом корню,

наступая на горло не песне уже, а себе день по дню.

Однако мечтают даже мои терпеливые соседи,

когда наконец он в могилу отсюда съедет.

 

Интересно,

откуда им направление моих намерений известно?

  

Гораздо смешнее, что чаще всего я говорю шёпотом, про себя –

ругая себя ж нецензурно за каждый косяк… Такого жлоба

свет белый не видывал… Недоделанный урод, долбодолб,

какого хера тулишь ты сюда на семнадцать болт?

Ты что, дубина, не помнишь, доска двадцать см, не двадцать один!

Сукин ты сын, зачем же бить камнем в свой череп клин?

 

Интересно,

есть ли мне хотя бы среди каменьев место?

 

Во всех остальных случаях я и вовсе не говорю, а молчу.

Мысленно формулирую резоны симптомов врачу,

опровергаю поносы словесные ведущего братана,

смеюсь, не дрогнув, над бредом Медведа Политина.

Любым молчком и вздохом приличия нарушаю я,

даже в медитации аргументов доказательства божия бытия.

 

Очевидно, напор моей внутренней речи настолько громок,

что весь мир содрогается от её всплесков и ломок.

 

Вот почему не дано мне сказать и сказаться вслух.

Подлинным словом сломает подлунное тело и короткий дух.

22.12.2008

---

Книга по этой теме, добавленная для продажи:  "Накануне чуда (Стихотворения 2006-2008 гг.). 29 с."