Вместо части второй. Сборка истории
Что помнят языки: Поэтика истории
(О механизме образования индоевропейских языков. Непроизвольная  реконструктивная схема истории).
2009 г., с. 256-284

Вот так! Еще не разобрав историю[1], уже веду речь о сборке. Почему же не собрать на основе уже имеющихся данных? Потому что это данные промежуточные, ложные. Пока не начнешь с фундамента языка и истории никакой правильной сборки не сделаешь. И только представив историю в целом, за один огляд, поймешь, как ее собирать.

Этим оглядом, конечно, может быть классификация-периодизация истории. Наивно думать, что история начинается с момента чьих-то документированных свидетельств о событиях. Она начинается до Бога и со времени (с земного времени, а не какого-то другого).

1. Световодное биотворение человека: создание Земли и людей как электромагнитных проводников; Рождество Земное – стабилизация Земли и Луны как начало Поляры – 4,5 млрд. лет назад[2]; в данный момент мы достигли стадии биологических полупроводников.

2. Хладоогненное комонотворение человека: создание многократными сменами по-разному организованных режимов холода и огня Поляры животных пород (комоней) с преобладанием моно-кормящих млекопитающих, комолых-безрогих, живородящих, при мати растущих приматов, которые начинают использовать камени (внутрь, в голову, в руки) в качестве средства самоизменения; Рождество Живное – 65 млн. лет назад[3]; современный способ – цеховое матеро-народо-довождение индивидуумов в национально-госу­дарст­венных информационых цехах.

3. Энергетическо-металлическое сомонотворение человека: создание через энергетические установки биологических и металлических контактов межиндивидуальных соединений (со-омов: слов, мышлений, навыков, орудий, умов, норм, институтов и т.д.), постепенно становящихся со-моно-контактами (соманами[4]); Рождество Соомное – 4 млн. лет назад[5]; современная биоэнергетическая установка человека – гомо сапиенс сапиенс, механически управляющий электрическими контактами на основе кремниево-металлических проводников, еще не связанных в один мировой проводник.

3.1. Поляризация людей и приматов (6-1,5 млн. лет назад[6]).

3.2. Комонотворение сапиенсов (1,8 млн. – 30 тыс.л. до н.э.).

3.2.1. Стварь Пермьбияры (появление современной биоэнергетической пары-контакта: семьи, камня-металла, слоговой речи, речевого мышления, двоичных кодов и т.д.).

3.2.2. Растварь Симбияры, с 200-150 тыс. лет до н.э. (размножение симбиозов, современного смешения пар: растворов металлов и камней, рас, базовой группы крови (первой), занятий, знаний, симбиозных языков-способов соречия слогов; творение родового симбиозного языка – русского произношения) (средний палеолит).

3.2.3. Седмотварь Космакоса, с 50-35 тыс. лет до н.э. (культивирование многих само-роев путем нового многократного смешения симбиозов – появление современных производств, включая электроэнергетику, народов, языков-представляющих форм, коллективных сознаний, чисел) (верхний палеолит).

3.3. Сомонотворение сапиенсов (создание единого био-человечества и со-временности путем смены соманов от случайных к единым и к разрушению единств в индивидуальных соманах – в личностях и т.д. по кругу):

3.3.1. Самояро-россье (расселение самаров как суперстрирующих народов и языков):

а) До-яры Самары-Магходояры (15-9 тыс. до н.э.) (мезолит).

б) Яр-туры Суемира-Суммира (10-7 тыс. до н.э.) (неолит).

в) Яро-рось Могхары (8-5 тыс. до н.э.) (максимальное единство сомонотворения на базе двоеречного материнского языка) (энеолит).

3.3.2. Донороссье (селекция европейцев и переселение народов через единый суперстрирующий соман-контакт на Дону с материнским родом; смешивающее суперстрирование языков).

а) Посельдонье Магхорадона (4-3 тыс. до н.э.) (бронза).

б) Полнороссье Магхаладони (2-1 тыс. до н.э.) (латунь).

в) Вольнороссье Ставолгодона (1000-0 в. до н.э.) (конец планового расселения и забвение единого сомана; Рождество Христово – личного сознания единого времени) (железо).

3.3.3. Самороссье (автономно-местное соединение всех контактных сфер в национально-государственное, мировое самосознание) (далее – только периодизация русской истории, которой подобны периоды во всех других европейских регионах).

а) Полеороссь – распыленное, стихийное расселение народов (VI в. до н.э. – VI в. н.э.).

б) Маскиева Русь (Московско-Киевская, маскирующаяся, таящая материнство) (VI-ХIII вв.).

в) Великороссь (ХIV-ХVII вв.).

г) Россья импатерация (ХVIII-ХХI вв.)[7].

Это, конечно, самая предварительная схема, нуждающаяся не только в уточнении дат (думаю, главным образом – в удревнении)[8], но и в полной интерпретации. Очевидно, что я наметил толкование только общих, первых трех пунктов, наоборот, детализирующие подпункты последнего периода даны почти формально, большей частью в их исторических самоназваниях. А чтобы легче было сориентироваться, приведена традиционная шкала древней истории (которая, как можно заметить, слегка деформирована: любой слой грунта является захоронением умственных результатов, конца эпохи). Орудия, конечно, сообщают об эпохе все. Но чтобы читать по орудиям эпоху, нужно точно знать всю логическую цепь превращения сознания в предмет, цепь реализации замысла[9], и каждый раз восстанавливать по результату начало.

На самом деле каждый мой подпункт должен быть истолкован как определенное сочетание всех действующих с самого начала способов исторического бытия. Примером может быть моя сводка-привязка периодов к современности. Т.е. на современной стадии световодного биотворения мы являемся биологическими полупроводниками. По способу творения тел и душ (вынашивания, рождения, воспитания, образования, потребления) мы практикуем цеховое матеро-народо-довождение индивидуумов в национально-госу­дарст­венных информационных цехах. По способу творения контактного единства мирового духа мы являемся биоэнер­гетической установкой, механически управляющей электрическими контактами кремниево-металлических проводников.

Таков наш современный портрет, изображенный в контексте всей истории.

Можно коротко и более-менее общедоступным языком изложить то, как обнаруживается история человека на основе проведенной разборки и в соответствии с выявленными теорией основаниями современного человека (биологические полупроводники, живорождаемые матерями индивиды, доводимые до самосознательных индивидуумов в национально-государственных цехах, создающие биоэнергетические установки на основе кремниево-металлических проводников). При этом я буду акцентировать внимание на истории становления языка, на истории как глоттогоническом процессе.

Сначала формируются общие условия возникновения и существования жизни: Солнце, Земля, Луна, свет, притяжение, магнетизм, проводимость, органика и т.д. Очевидно, что космическое (энергетическое, геологическое, климатическое и пр.) дотворение Земли и биологическое творение разных форм и видов жизни происходило и происходит до сих пор параллельно. Причем, чем ближе к современности, тем больше якобы производные формы жизни начинают влиять на геологические и космические процессы[10]. Это значит, что параллелизм космического и биологического порождения является на самом деле взаимодействием различных природных спонтанных[11] сил. Потому-то эволюцию форм жизни можно непротиворечиво вывести в виде последовательной цепи усложнения биологической проводимости организованного вещества[12]. Сложность появляется из-за того, что каждый новый вид проводимости (от свето- и водотечения до электропроводимости в клетке) является перекомбинацией всех прежних форм. Благодаря этому каждый новый вид жизни встраивается в свою космическую и биологическую нишу.

Но постепенно формируются виды, которые становятся универсальными биологическими проводниками и которые начинают развиваться не только за счет взаимодействия со средой, но и путем ее преображения как вне, так и внутри себя, отчего они преобладают над всеми другими видами. Имеется в виду разнообразный животный, дышащий мир, от земноводных до млекопитающих и приматов, которые уже формируют в своем теле инструмент внешнего и внутреннего преображения мира – ме́тные органы (вплоть до руки и речевого аппарата с функцией резонаторной речи) и мозг с функциями внимания и памяти (еще вполне условно-рефлектор­ными). Все виды животных обладают той или иной формой видовой метной мыследеятельности[13]: от чисто физиологических мет территории до специфически видового обустройства логова, прайда, охоты, обучения и т.п.[14] В  том числе – и до видовой речи, сопровождающейся каким-то набором видовых звуков, характеризующих и устройство речевого аппарата, и присущую виду сложность схем мышления (типовых соединений моторных внимания и памяти). Тем не менее ни у одного вида животных, включая приматов, эта мыследеятельность (самоорганизация, речь, схемы мышления) не превышает уровня инстинкта и условного рефлекса, дорастающего, максимум, до установок опыта (до ускорения реакции на повторяющееся событие вследствие моторного закрепления-запоми­нания предпочтительной схемы выживания) – до резонаторного усиления типовой мыслесхемы в типовом по устройству теле. Точно так же действуют у животных и в животных их типовые произносительные звуки, главные из которых закрепляются как отличающие вид звуки самоупорядочения, что одновременно упорядочивает-закрепляет основные схемы мышления (само логическое пространство мышления как основную микросхему, модальный механизм).

Но по мере совершенствования всех основных метных органов у приматов[15] происходит прежде всего их количественный рост, объединение, усиление, дифференциация, что закономерно и естественно приводит к прямохождению (животное, у которого все жизненно важные органы ориентации находятся в голове, абсолютно спонтанно тянется вверх, чтобы обезопасить дыхание и мозг, увеличить обзор, слуховое и обонятельное восприятие), а вследствие этого и к высвобождению передних лап-рук для непрерывного пере-мечивания (ощупывания) предметов. По той же причине речевые органы становятся более выпрямленной и свободной воронкой резонирования любых звуков. Приматы становятся очень заметными существами, возвышающимися над горизонтом и вынужденными в целях самозащиты усиливать свою заметность ручными орудиями (тут-то и начинается применение всех вещей – от дерева, камня, металлов до огня и природного электричества[16]). Чисто количественное развитие организмов и увеличение мозга является по содержанию накоплением рефлексов и установок, что, с одной стороны, универсализирует виды приматов (приводит к тому, что приматы, разные по происхождению, приобретают один и тот же набор органов, задатков и способностей, взаимоуподобляются, превращаясь в род гоминоидов). С другой стороны, это же дает приматам избыточный запас видовой мыследеятельности: больше способов самоорганизации, больше типовых звуков и больше схем мышления. Тем самым появляется возможность их другого, не предписанного инстинктом сочетания, перекомбинаций, забвения и переосмысления. Вся эта мыследеятельность по другому увязыванию и является по своей структуре, и создает в результате чистое мышление – такие мыслесхемы, которые не только остаются сохраненными цепочками моторных действий, но и могут обращаться на себя, на свободно сохраняющиеся в памяти мыслесхемы самой мыслительной деятельности от простого самочувствия до простого смысла. Отсюда берется начало новых за-метных органов мышления и языка, которые формируются незаметно и неизвестно где сверх прирожденной способности животных метить и понимать меты.

Когда появляются в природе заметные приматы, как-то освоившие прямохождение (гоминоиды), тогда же у них образуются и за-метные-сметные органы языка и мышления, заметные, проявляющиеся только по метам речи, деятельности, предметов. Разумеется, эти сметные органы появляются не вдруг и не в полной готовности (которой нет и сейчас). Все начинается с каких-то отдельных самочувствий, которые постепенно унифицируются, связываются с какими-то видовыми звуками, закрепляются, видоизменяются по мере добавления новых самочувствий и превращения их в системное самочувствие вида.

По мере накопления самочувствий с помощью и вокруг родовых звуков, бытующих в конкретной воздушной среде жизнеобитания, в определенном ареале существования, образуется несколько специализированных видов гоминоидов[17]. У каждого формируется своя резонаторно-междометная речь (какой-то набор предметных и эмоциональных звуков, имеющих вполне индексальный характер; т.е. звук сопровождается однозначной реакцией участников общения) и какие-то свои специфические искусственные меты (на деревьях, земле, камнях), хоть и в ограниченном количестве. Также формируются свои собственные навыки деятельности и добычи пропитания и обычаи повседневного существования (типовые приспособленные инструменты, вкусы, внутри вида принятые способы общения), проявляющиеся в особенностях антропологического строения.

Но только один из видов гоминоидов стал человеком сам собой. Этот вид был вытеснен другими в беднейшую среду обитания, в степь-саванну, где более однообразны окружающие предметы, виды пищи, где больше подогрев мозга от прямых лучей солнца, где возник избыток уже имевшихся звуков и внутренних состояний, но сократилось из-за однообразия пейзажа и очевидности угроз число внешних состояний (типовых ситуаций выживания). Тем самым у гоминидов появились в памяти свободные звуко-состояния и предмето-состояния. В силу этого гоминиды стали увязывать отдельные видовые звуки не только с текущими состояниями (внутренними или внешними, предметными), но и с представителями этих состояний в памяти – с их образами, т.е. со звуками и предметами. Так непосредственно действующий звук стал соотноситься с каким-то сиюминутно-наблюдаемым предметом и с какими-то ранее бывшими в опыте гоминидов звуками и предметами[18]. Стоило образам звуков и предметов появиться в памяти, как они начали умножаться, вступать в разные сочетания, постепенно превращаясь в знание. Но это было невозможно как чисто мыслительная работа, а совершалось только в совокупном усилии другого развивающего заметного органа – языка, оперирующего метными органами руки и речи, которые вынужденно стали совершенствоваться, подвергая все свои прежние случайные орудия многократной опытной трансформации (пробуя, испытывая и меняя дерево, камень, металлы и пр., а также все свои голосовые способности-звуки).

По существующим сейчас данным можно предположить, что это были предки австралопитековых гоминидов. Останки самых древних австралопитеков (возрастом 5,5-4 млн. лет)[19] найдены в Восточной Африке (в Кении и в Эфиопии, в долине реки Омо). При этом нужно помнить, что процесс дифференциации гоминоидов на обезьян и людей занял не менее 15 млн. лет[20]. А 20 млн. лет назад климат был очень теплый и влажный на всей территории Земли[21]. Только самые верхние широты характеризовались умеренным климатом, а теплолюбивые лиственные леса распространялись вплоть до нынешнего Полярного круга[22]. Так что предки гоминидов, у которых именно и произошло совмещение свободных звуков и свободных образов из-за их вытеснения на периферию мира, могли жить отнюдь не в Африке, а только далеко на севере[23]. Последовавшее затем (с 16 до 5 млн. лет назад) медленное, но неуклонное похолодание климата как раз и было фактором, направлявшим эволюцию гоминоидов в сторону накопления человечности, а также выдвигавшим в центр этой эволюции самый продвинутый в мышлении вид. Накопление человечности равносильно: 1) перестройке мозга (накоплению ума не за счет роста объема тела-мозга, а за счет наварки коры больших полушарий, т.е. иного, многократного увязывания базовых нейронных цепей и блоков[24]), 2) доведению метных органов до универсального состояния (руки – до главного, приводящего орудия труда, органов речи – до главного инструмента общения), 3) накоплению образов, знаний на базе врожденных резонаторно-междометных звуков, а также 4) систематизации этих звуков как целостного орудия языка – превращению разрозненных звуков в целостную операционную систему речи.

Как раз это перестраивание инстинктивных, врожденных резонаторных возгласов-действий в систему интонационно-синтагматической речи и стало началом человеческого языка в полном смысле слова. Схема этой интонационно-двоичной речи была абсолютно простой: любое имеющееся звуковое сочетание стало иметь два разнонаправленных смысла (ближний-далекий, высокий-низкий, тот-этот, мой-твой и т.д.). Высказывание было всего лишь указанием направления понимания конкретной ситуации в сторону близкого или далекого смысла путем повторения наличного форманта с двумя разными интонациями (а↓а↑), что и стало первым субъект-предикатным построением. Общей была только синтагма (интонация, сопровождаемая мимикой, жестами, сюжетными постановками), звук – безразличным, любым (особенно в общении разных семей), а смысл – уникальным у каждого индивидуума. Эта речь стала первой полиглотской речью гоминоидов, позволявшей не только внутривидовое, но и родовое общение. Это обстоятельство и было решающим фактором последней стадии выделения гоминоидов из разных приматов[25] и превращения их в единый род гоминидов, ранних людей. Первое смешение гоминоидов, создававшее человеческий род природы и растянувшееся на десятки миллионов лет на тропах их стандартных миграций, и составляет все содержание этого отрезка человеческой истории[26].

Появление такой речи в то же время свидетельствовало, что гоминиды уже стали обладать колоссальной памятью, сохраняющей все их сверхинстинктивные образы как многообразное знание о видимом (о пище, погоде, отношениях, угрозах и т.п.) и как опыт применения знаний. Сам переход тех же австралопитеков к обработке камня сообщает, что они уже вполне узнали видимый мир, начав через камень познавать содержимое, сущности предметов. Тем самым каждый предмет стал отдельным, что повлекло за собой постепенное изобретение имен. Первым осознанным именем был именно один врожденный звук, один из тех, который вид мог произносить непроизвольно, по естественному предрасположению речевых органов. Вместе с тем каждый вид жил в такой среде, которая была наполнена естественными звуками, лишь один из которых был нормальным звуковым фоном среды. Объективно наступила ситуация (путем многократного возобновления видового общения-соития в родной среде), когда звук фона, воспринимаемый как родной, покровительствующий звук, совпал с непроизвольно-произносимым звуком вида. Тогда-то возникло и закрепилось узнание этого звука видом как своего собственного имени, присвоенного им звукообраза-вещесмысла. Эти первые имена видов, очевидно, стали формироваться гораздо раньше того, чем знание и опыт гоминидов развились до максимума.

В речевом плане все более сложные имена были просто переработкой, распределением и системным артикулированием всех имевшихся врожденных звуков гоминид в соответствии с их узуальным пониманием синтагмы. Первоначально разное сочетание и разное интонационное произношение звуков, пред-имена, имели также смысл индексов предметных ситуаций и внутренних ситуаций-состояний. Но потом в различных типовых языковых ситуациях произошло закрепление (и перераспределение) внутренних состояний-смыслов за звуковым высказыванием и реальным предметом, главным для внимания в этой ситуации. Ситуация-звук-смысл была абсолютно тождественна ситуации-предмету-смыслу. Предмет был в памяти и реально существовал пока звучало его имя, ситуация вызывалась именем и/или предметом, а имя не могло соотноситься с другим предметом. Поэтому те имена означали не собственно предметы, а их типовые аспекты имения, близости, твердости, съедобности  (на, ма-нема, то, там, до, под, за, фу – это всего лишь примеры современных служебных слов-корней, которые в перестроенном системой виде сохраняют свои качества имен). Исходное именное корнесловие базировалось не более чем на четырех звуках, близких к современным по артикуляции (двух согласных – врожденном и носовом – и  двух гласных, но, конечно, диффузно произносимых), и множестве естественных ситуационных кликов-кликсов (чмоков, хрюков, кашлений, щелчков, свистов и т.п.). Понимание достигалось только тождеством ситуации и предметов, никакого речевого спонтанного единства не могло быть в принципе. Наоборот, только тогда, когда стало замечено в общении разных семей рода гоминидов, что у них у всех есть общее носовое резонирование (гудение с голосом с закрытым ртом на выдохе через нос), только тогда появился Ом как первое межчеловеческое слово-имя и началась работа по генерализации личных языков сначала в семейные, потом видовые.

Первый Ом был еще даже не омом, а всего лишь гласным носовым звуком, в котором, строго говоря, гласные и согласные еще никак не различались (что-то неопределенное: он, ан, ум, ен, ą, ę и пр.). Первые имена и были соединением  и развитием врожденных звуков вида с этим гласом, с некоторым своеобразием произносимым и понимаемым каждым видом. Именно это определило изолирующееся развитие именно-действительного языка каждого вида. Имеется в виду, что каждый вид гоминоидов, заняв свою нишу на какой-то исторической стадии развития гоминоидов в гоминидов, мог жить в этой нише без особых внутренних и внешних изменений миллионы лет, формируя свой именной, междометно-местоименный язык и так становясь особым видом гоминидов (что равносильно сохранению себя как вида вне времени и эволюции). По происхождению они были из одного рода, но по дальнейшему зонально-трудовому и семейно-речевому развитию на протяжении долгого времени (не менее чем от 8-6 до 2 млн. лет назад) они приобрели выраженное антропологическое и языковое своеобразие (австралопитек, сахелантроп, рамидус, ардипитек, кениантроп, парантроп, горилла, шимпанзе и т.п.)[27]. По содержанию это накопление первичных имен в системе местно-семейной междометно-местоименной речи (первого оформленного койне) было накоплением опыта проникновения в предметы и тайники мира и стало серьезным расширением сферы знания, захватив не только видимости вещей, но и их свойства[28]. В то же самое время в каждом узусе возник свой собственный взгляд на явления мира, а к концу периода – и собственное именование территории проживания.

Но с появлением (с 2 млн. лет назад)[29] вида, познавшего Ом (вид гоминидов, проживавший первоначально на Таймыре и имевший врожденные звуки лн), именно его усилиями осуществлялось перемещение по всему миру и целенаправленное (на самом поверхностном уровне – ради новых слов!) смешение-усреднение всех видов. Очевидно, что это смешение не могло быть одномоментным и равномерным. Развитие смешения определялось близостью к источнику различения омов и развития технологий, зональной интеграцией, климатическими обстоятельствами и т.п. Сначала произошло смешение по зонам. А потом представители разных зон путем конкуренции-вытеснения и различного многократно-повторного смешения (где оно было возможно) стали унифицироваться внешне и генетически. (Откапывают антропологически очень разных архантропов разной стадии развития-смешанности: хабилис, гейдельбергец, синантроп, неандерталец и т.д. При этом каждый такой тип может быть вырождающимся, неконкурентным смешением параллельно с доминирующим[30].) В конечном счете это привело к порождению и преобладанию современного типа человека (с сохранением в нем некоторых внутренних и внешних черт разных типов архантропов).

Развитие на уровне языка определялось тем, что этот Ом как общий человеческий звук был различённым звуком-слогом, превращенным в инструмент производства новых звуков на основе старых. Это была уже целенаправленная поэтическая работа языка и мышления, почувствовавшего вкус речи и мышления и стремящегося выразить накопленное знание и опыт. Смысл работы заключался в многократной манипуляции-прогуживании омов в прямом и обратном порядке (ом-мо), в различном контексте и с различным сочетанием врожденных звуков. Интуитивно, но вполне закономерно (по принципу формирования психологических установок) новые звуковые сочетания сливались с образами ситуаций и становились не просто именами-предметами-смыслами, но слогами-словами, имевшими значение предметов (и действий: о-им-мо-имя, им-ма-иму), а также давших новую стадию экономии тела мозга.

Собственных врожденных звуков у каждой семьи и вида довольно мало. Поэтому появляется страсть к поиску новых звуков у соседей по всему миру, что и было главным движущим фактором смешений. В результате каждая зона стала заряжаться от инициаторов таймырских ланей (тотемное имя-самоназвание рода, возникшее на основе врожденных звуков этих гоминидов) этим же принципом поэтической игры, создающей собственные слоговые языки. Однако чем дальше было от источника омов, от Таймыра, тем медленнее эти процессы происходили. Ко времени формирования человека современного антропологического типа, кроманьонца (по новейшим данным около 200 тыс. лет до н.э.) более или менее готовым (и то не в количественном смысле, а как принцип) слоговой язык (скорее всего инкорпорирующего типа) был только у ланей и у их ближайших соседей рысей, проживающих на территории современного Среднего Дона-Волги[31]. Именно стихийными усилиями этих видов были сдвоены, соединены их междометно-местоименные языки и произведено два разных варианта произношения (гласно-редуцирующее и сонорно-различающее) и два разных синтаксиса (слияния слогов-слов в предложения) – аналитика и агглютинация[32]. Так возник первый людской сотвор (сотворчество и со-тварь, и сообщество), Пермьбияра: сотвор видов, языков, опытов, знаний, полов (семейная пара), материалов (кость-металлы). Знание стало превращаться в сознание (сначала в понимание): была выделена пора года, времени, начались осмысленные наблюдения за движением солнца и звезд, появилось различение видового и общего, осознались два типа знаков (пространственные меты и временные се́рпы) и т.д. и т.п. Вообще люди стали обращать внимание не только на природу, предметы  и животных, но и самих себя: стали выделять себя из животного мира, взаимно испытывать друг друга, сравнивать разные виды (в том числе пробуя на вкус, съедая не только чужаков, но и соплеменников)[33].

В результате естественного сравнивания-смешения и вырождения при отсутствии смешения, а также теоретического поимания (наблюдения нравственности, поведения людей, ведущего к выживанию) первые люди (рыси-лани) поняли однородность, одинаковость всех людей и стали стремиться к смешению уже намеренно, попутно устанавливая ценностные запреты-предпочтения (начало морали). Кроме практических причин сохранения и улучшения рода и ценностных установок морали в людях мощно действовала и чистая речевая и мыслительная жажда: ланям остро не хватало стимуляторов для всеразличающего творчества интуиции (употребление сланцев для камлающего медитирования), а рысям не хватало звуков, звуковых отличий для понимания их целостности, системности и т.п., т.е. для языкового творчества (проходящего в виде камлания).

Так началась Симбияра (с 200-150 тыс. лет до н.э.), эпоха намеренного смешения людей рысей и ланей с другими гоминидами-предлюдьми[34]. В результате стало формироваться современное, симбиозное смешение рас, крови (не дошедшее до полной равномерности и поныне). Центральные симбиозы ланей и рысей, проживающие по Каме-Дону (центр ареала – нынешняя Приволжская возвышенность), расселялись по всему миру (в поисках стимуляторов сланцев-металлов и звуков, благоприятных зон размножения), вступая в смешение с различными архантропами, растворяясь в них, тем самым добавляя им более развитого человеческого генного материала. Так периферийные гоминиды доводились до уровня людей биологически. Их питание осуществлялось отцами-симбиозами с помощью новых привнесенных технологий, да и просто за счет центрального изобилия (скотоводство, начавшееся с мамонтоводства на Русской равнине).

Но так же естественно в этом смешении возникали и новые симбиозные языки, соречия центрального симбиозного (рысколаньского слогового) языка и любого периферийного (междометно-местоименного той или иной развитости). В каждом таком соречии субстратом была местная речевая способность и выработанный к этому времени естественный запас звуков и имен, а суперстратом выступал рысколаньский симбиоз (в каком-то своем случайном виде), который задавал прежде всего базовую синтагму речи и языка, естественно адаптирующуюся к обстоятельствам. В силу постоянного обмена между периферией и центром происходило сглаживание видовых отличий, усреднение растворов крови, а вместе с тем перенос в центр всего периферийного речевого опыта. Этот опыт аккумулировался в языке рысей (в силу их естественной первоначальной специализации, вызванной традиционным оседлым образом жизни), живущих на западной окраине центра (юг Среднерусской возвышенности). Изменения в языке были связаны прежде всего с усреднением произношения: язык сохранял и вбирал в систему только все повторяющееся, устойчивое во всех возвращающихся симбиозных вливаниях. Это вело к аккумуляции в языке только чистых, наиболее частотных человеческих звуков, а кроме того доводило применение базовой синтагмы до самого гибкого, универсального варьирования. Эта работа продолжалась 100-150 тыс. лет. В результате рысский язык приобрел современное русское произношение и синтагму (подлежащно-сказуемную), сохраняя совершенно архаичный именной и морфологический строй (диффузия глаголов и существительных, диффузия обязательных, корневых, и факультативных частей слова, неопределенное словоизменение). И в этом виде рысский язык стал по функции общим, двоеречным языком, с помощью которого можно было легко понять речь на любом другом симбиозном языке. При этом отдельные симбиозные языки в ту эпоху не позволяли понять общий рысский язык в целом, но были достаточным средством для контекстного общения на элементарном уровне симбиозов. Так или иначе понимание еще не замечало языковых барьеров, и до сих пор сохраняется иллюзорная память о бывшем когда-то едином праязыке.

Что касается развития мышления, то в период Симбияры за счет повсеместного распространения по Земле, освоения различных местно-космических точек зрения, а также разных природных материалов и естественно-лабораторных условий произошло резкое накопление самого разного опыта и знаний, к концу периода достигших цельности в виде Мифа. Основой мифа была интуиция как логическая форма мышления, получившая максимальное развитие в камлающем двоичном мышлении симбиозов ланей, экспериментирующих с различными стимулирующими работу мозга растворами, (сверхспособности экстрасенсорики, гипноза, телекинеза и т.п.). В отличие от них осторожные рыси, находясь на окраине симбиозирования, перенимали только языковые, мыслительные и технологические достижения.

Вместе с тем из-за однотипного порядка смешений на протяжении более чем 100 тыс. лет (движение по Травь-тропе от камо-ланей, их симбиозы с рысями, симбиозы симбиозов, их возврат в центр и новое разбавление центральных симбиозов) началось постепенное вырождение симбиозов в центре (проявившееся в рождении различных человеческих мутантов: зомби, йети, лени). Необходим был разнонаправленный порядок смешения, минимизирующий вливание рысколаньской крови. Когда это было понято (около 50-35 тыс. лет до н.э.), рысколани изменили принцип смешения: они стали обеспечивать смешение периферийных симбиозов напрямую друг с другом, размещая их в естественных зональных лабораториях-ойкуменах (дворы-та́вори Осьмакоса, оси-космоса Макоши-мамонта). Там эти новые симбиозы проходили обучение на основе материнского рысского языка и ланьских экстрасенсорных воспитательных установок с посильным перенятием их текущих технологий  и опыта. Однако, пока питание дворов было централизованным, все это обучение не давало необходимого эффекта, не давало роста самостоятельной человечности, а, напротив, вело рано или поздно к вырождению (местные мутации и смешения с животными).

Только подрыв кормовой базы Космакоса (деградация поголовья мамонтов) вынудил рысколаней сложить с себя абсолютное отеческое кормление целого мира. Они обрекли некоторые вновь возникающие дворы на самороящееся, автономное существование. Главное отличие в таких дворах было то, что туда случайно были введены симбиозы самых разных географических зон, максимально отдаленные друг от друга генетически. Предполагается, что самым ранним (около 30-25 тыс. лет до н.э.) саморойным двором стал двор Самары (на возвышенности Общего Сырта и далее на юг по мере отступления Каспия-Хвалынского моря). Именно там на основе перенятого от рысколаней скотоводческого опыта, материалов (в том числе семенных), инструментов, знаний, языка произошло случайное первичное культивирование еще диких земледельческих культур. Там же возникли первые переосмысления родового материнского языка (отарский, уфонский, унгрский, англский[35]), оформились основные типы современных этнической и социальной культур (скотоводство, земледелие, медицина, право – как системы практических отношений и знаний), включая религиозные установки (культы Тура-быка, Тары-Торы-земли, Юла-времени, Яра-делания и т.п.).

Принципы их самороения были восприняты рысколанями, наблюдающими за самодеятельностью дворов, как универсальные. Поэтому в дальнейшем (с 15 тыс. л. до н.э.) они стали способствовать расселению этих младших людей, самаров, по всему миру, а также их смешению с остальными незрелыми людьми. Причем эти самары-самояры внедрялись в новую среду как основное оплодотворяющее семя с принудительным преобладанием их культуры и порядков. Поскольку же самаров появилось несколько вариантов, они естественно распространялись разными географическими тропами и имели собственную языковую и хозяйственную специализацию, постольку разные регионы Земли испытали различное суперстрирующее влияние. Африка, Аравия и Малая Азия оказались в поле длительного воздействия скотоводческой, турской цивилизации до-яров (дожаров, предков казахов), что до сих пор определяет типовое единство тюрко-арабского мира. Казахстан, Центральная и Юго-Восточная Азия находились под бо́льшим влиянием земледельческо-охотничьей цивилизации до-яров (до-ариев, англов), где и поныне сохраняется так называемое индо-арийское типологическое единство языков. В этот период рысколане выступали как помощники самаров-дояров, намеренно стараясь усилить изобретенные ими принципы саморойного выживания и оплодотворения – проводя новую, уже опытно-сознательную, зональную культивацию растений и животных, внедрение избранных религиозных культов и насаждение в каждом регионе местного порядка избранничества.

Однако достаточно скоро была замечена слишком сильная зональная специализация народов, образов жизни, способностей, языков, что тогда же привело к конфликтам в пограничных зонах (отсюда сооружение крепости Иерихона в 9 тыс. до н.э.). Для устранения неравномерности мира камо-лани изобрели целостную мифо-космическую идеологию уравнивания геологических и климатических условий существования людей, а также сравнивания их местных (расовых, этнических, социальных) различий. Реализация этой идеологии была возможна только путем планомерного преображения Земного шара (изменение рельефа суши, перераспределение водоемов, стабилизация оси вращения Земли и т.п.) и путем новой многократной перетасовки человеческого материала, перераспределяющей уже существующие достижения и человеческие силы равномерно по всей планете. Главным исполнителем этого плана стали все виды ланей, наработавшие в процессе эволюции разнообразные магические способности, силой мифа (информационного контакта) позволявшие проникать в космос мифа и действовать там целесообразно. Вокруг них была собрана армия работников уравнивания гор и людей – армия самаров, наиболее способных к любому творчеству (первоначально преобладали англы). Практически и идеологически они происходили от ланей (отланы). Работа их заключалась не только в изменении местности (каналы, моря, холмы, вулканы, дороги), но и в планомерном пояривании, осеменении своим, лучшим семенем какой-то подлежащей совершенствованию группы людей. Такие яр-туры и составили все содержание эпохи Суемира (активное размножение людей на основе лучшего, по представлению мифа, семенного-генетического материала). В числе народов, зачатых в эту эпоху с участием генофонда молодых самаров, – китайцы, тайцы, индоарии, персы и т.д. Древние субстраты их языков подверглись гораздо более сложному воздействию материнского и самарских суперстратов[36]. Суемир (Саммир, Суммир) – первая мировая столица, располагавшаяся на месте нынешнего дна Среднего Каспия, где были сконцентрированы все естественно-сверхъествественные достижения[37] людей того времени (в позднейших воспоминаниях – Атлантида).

В отланских яр-турах рыси участвовали большей частью как «эксперты» культивированности людей, культур, языков (это естественно связано с очевидным материнским характером их языка, а также с тем, что все материальные культуры – скот, растения и т.п. – накапливались именно на их территории и в их культуре). Кроме экспертизы, определяющей желательные смешения, рыси выступали и как постановщики-создатели общей речи. Предполагалось, что все люди при правильной их селекции и воспитании заговорят на общем родовом языке. Однако на деле всегда возникала ситуативная общая речь, которая была наиболее уместна при каждом новом сочетании человеческих и языковых факторов. И чем дальше, тем сложнее было ее создавать, тем искусственнее она выглядела. Например, один из самых первых искусственных койне – иврит (разговорный гибрид, чтобы говорить-оворит), который является очень простым языком на фоне, например, древнегреческого койне.

Так или иначе достаточно скоро обнаружилось, что новое смешение крови не принципиально. Все равно возникает местная специализация людей и народов в соответствии с тем языком и мышлением, который они усваивают с рождения в определенной искусственной среде. Поэтому главным движителем равномерного развития человечества может быть только верное сочетание местных природных, искусственных этническо-социальных и сверхъестественных мыслительно-языковых факторов. С этого понимания на смену ланьскому плану принудительного уравнивания мира и людей приходит рысский план познания-творения совершенного (=единого) человечества.

Прежде всего началась новая череда опытов (не ранее 8 тысячелетия до н.э.), которая привела к максимальному доисторическому сознанию всей истории в виде коллективного мифа. Переводя с места на место те или иные человеческие и семенные материалы в поисках лучших культурных результатов[38], люди изучили все типовые сочетания местных  условий, социальных факторов и духовно-языковых тонар (ярения-дыхания, т.е. врожденно-интуитивных  энергий, которые направляются мыслительно-речевым дыханием). Очевидно, что эти сочетания могут давать как самые неудачные реализации (мутанты, вырождения), так и сверхъестественные (гипнотизеры, ясновидящие, телекинетики и прочие варианты мифодействия). Опытным путем было установлено, что наиболее архаичные тонары сконцентрированы в Африке (черная раса), наиболее жизнестойкие – в Юго-Восточной Азии (желтая раса), а самые современные и уязвимые – в Европе (белая раса). Если бы все расы вдруг оказались в совершенно равных внешних и внутренних условиях, то желтая раса очень быстро бы победила все другие, не успев войти с ними в плодотворное длительное смешение, что в свою очередь привело бы и к ее собственному быстрому вырождению. Но в то время только белая раса, говорившая на материнском рысском языке и его ближайших переосмыслениях, была носителем максимального в ту эпоху уровня человечности (уровень коллективного сознания-религиозного мифа). Все другие расы говорили на древних симбиозных языках, имевших уровень развитой местной междометно-местоименной речи. Уравнивание языков и условий в тот момент было бы только остановкой развития. Кроме того наделение сверхспособных тонар (не обладающих соответствующим сознанием) развитой речью преждевременно разбудило бы в них сверхспособности проникновения в Миф, что могло иметь совершенно катастрофические последствия для всего мира. Нужно было лишить такие тонары возможности для бесконтрольного овладевания сверхъестественным опытом, для чего этот опыт надежнее всего было просто забыть.

Именно на основе этой идеологии, понятой благодаря целостному ощущению мифа рысского языка, дающего ясновиденье всего единого времени, рысколани, начиная с 4 тыс. л. до н.э. устроили еще одну (первую сознательную) селекцию народов Земли, Донороссье. Все народы желтой и черной расы были оставлены в своих заповедных зонах ровно в том состоянии материальной, духовной и языковой культуры, в каком они тогда были. Между ними и центром были созданы буферные зоны, где господствовала идеология самоизоляции и самодостаточности, препятствующая проникновению черной и желтой расы в Европу (Иудея-Древний Египет; Древняя Индия).

Донороссье как селекция европейцев (людей лучших способностей речи и мышления, наделенных самым гибким и тонким слогарским языком, а вследствие этого быстрее всего обретающих индивидуальное сознание, способное к генерализации в родовое) географически устроилось между нижними Волгой и Доном, потом распространилось до Карпат (Олонь, Ладонь, Медонь), но за четыре тысячелетия своего существования распространилось на всю Европу. Кроме того что Донороссье добавляло жизнестойкости европейцам (внедряя азиатские гены), оно производило смешение слогарских языков, создавая новые койне для умножения будущих точек зрения в познании. Этим же путем смешения языков достигался эффект разрушения целостного коллективного мифа, переосмысления существовавших знаковых-письменных систем, забвения прежнего единства рысколаней, а также двоеречного материнского языка рысей и магической интуиции ланей. Вдобавок заранее учтенные естественные изменения рельефа (опускание суши на Среднем Каспии, подъем водораздела Волги и Дона, опускание суши Таганрогского залива[39] и т.п.) привели к быстрому погребению неразграбленных остатков рысколанской (отланской) цивилизации, а потом также к забвению этих событий.

В результате утраты единства и целостности природного и коллективного мифосознания и попутного нарождения индивидуальных сознаний вся Земля стала рядом почти изолированных зон вольнорасселения-накопления сознания. В этих зонах на заданном сочетании материальных и языковых факторов стали развиваться параллельные познающе-творящие культуры (на стадиях выявления самоназваний этих образований: древнеегипетское Кемет, китайское Тайвань чжунго-жень, инкское Тауантинсуйю, европейское чехо-германо-романское расселение, переднеазиатское туро-порцако-туранороссье, росское Волгороссье, включающее Скандинавию и пред-Визан­тию, переходящее в Киевско-Московское расселение и т.д.).

Самое главное, что почти все эти культуры стали в среднем соразмерными по силам и своей конкурентоспособности. На ранних стадиях ни одна из них не могла преобладать над другой[40]. Именно поэтому культуры стали взаимопроникать по схеме посолонно-лунного расселения, заданной Донороссьем (см. мифосхему этого расселения на диске из Небры XVII в. до н. э.). Первоначально слабый на фоне стихийных природных форм выживания способ сознательной организации жизни (европейская, англаньская[41] цивилизация) постепенно распространился на весь мир как базовый принцип сравнивания условий и принцип общения. Однако в настоящее время уровень имеющейся сознательности самоорганизации и управления мировой цивилизации пришел в противоречие с технически возможной целостностью и организованностью общения. Необходима революция информационной организации производства и всех языковых представлений, стремящихся к целостному самосознанию. Для этого требуется системная генерализация всех мировых языков – осознание их материнской взаимосвязанности, единства, целостности, определяемой единством исторического и языкотворческого процессов.

Такова наша история, если ее вспомнить внутренними формами русского языка и проверить логикой становления и развития мышления, введенной в контекст естественнонаучных фактов.

Самое главное, что в ней обнаруживается, – это явная переходность современного состояния. Мы находимся накануне[42] общечеловеческого самосознания, в котором индивидуальные самосознания совпадут с общим. Однако это не произойдет само собой, чудесным образом. Как я понимаю, эта работа суждена русскому языку, который должен вспомнить не только все свои доисторические состояния, все другие языки и всю историю, но стать основой нового чудесного языка-дела, общего дела по собиранию духа, на самом деле – первого целостного непосредственно творящего языка. Но русский язык может что-то вспоминать и делать только через нас, его носителей. Насколько готовы к этому сами русские, станет ясно после оглашения этой книги. После первого сообщения об этом деле Федоровым у нас было достаточно времени, чтобы осознать цели общего дела. Теперь мы должны создать средство. Разумеется, средством не является государство, как думал Соловьев и думают-действуют коммунисты вплоть до нынешних председателей правительства. Но при этом государство может стать средством создания средства общего дела. Насколько наше государство готово к этому, станет ясно, когда народ займется общим делом. Насколько другие народы и государства готовы к общему делу, станет ясно, когда им займется наше государство. В конце концов, атланты могут опять взорвать все бомбы.

 

---