Басенный зверинец

(Из письма Цинического Пса Гончим Псам)

16 мая 2020 г. 14:20

Эзоп, Лафонтен и наш дедушка Крылов не случайно известны даже мне, цинику-псу, вышедшему прямо из народа в созданный по планам великих баснописцев мир басенных народных типов – в басенный зверинец быв­шего РРРГ-ав. Вечность этих типов настолько очевидна, что заметить их в нашей жизни можно, даже не обла­дая специальным циническим нюхом. Достаточно иметь просто собачий, которым располагает по закону рож­де­ния наша моськастая журналистика. Как азартно басенно-литературные политические фабулы вырисовывает на протяжении пяти-десяти лет такса Милкинд в своих антиначальских статьях и шпиц Щёндерович в онто­на­чальских Куклах. Я как простой Барбос не могу не восхищаться их искусством, но как Циник не могу не обос­­рать их непоследовательности. Не игра, не случайность эта похожесть народных и политических типов, тут дейст­вует не поэтическая фигура остроумных Мосек, а объективный закон жизни, расцветшей под сводами Кни­ги. Куклы – документальная мыльная опера жизни нашего Зверинца, в котором мы, пишущие, играем роль сторо­жевых псов – с пеной у рта защищаем клетки своих хозяев. Я пес бомжующий, мне клетки не досталось, поэтому лаю и вою я исключительно бескорыстно – на Луну, на сумасшедший небесный порядок Зверинца.

Главное и единственное дело Зверинца, если кто не знает, – это Игра, бескорыстная игра фантазии и телодвижений, а не воровство, как подумал кто-то совсем неправильно. Просто воровство – это одна из любимейших игр.

Центровой сценарий, по которому то и дело проходят репетиции в Зверинце – это крыластый «Слон на воеводстве». Оный Слон изо всех своих добрых побуждений стремится примирить Волков с Овцами, которые нелогично как-то жалуются на Волков, сдирающих с них по три шкуры. Ведь как мудро рассудил Слон-батюшка: «Ну то-то ж, понимаешь ты, смотрите! Неправды я не потерплю ни в ком: По шкурке так и быть возьмите; А больше их не троньте волоском». А в другой раз Слон-батюшка может обязать зверское правительство и закон издать о том, что «Волка тут властна Овца, Не разбираючи лица, Схватить за шиворот и в суд тотчас представить В соседний лес... Закон и правда, гляньте, есть, А только Волки все-таки Овец В леса таскают».

Этот фундаментальный порядок не могут опровергнуть никакие Моськи, нападающие на Слона, которого водят по улицам якобы напоказ: «известно, что Слоны в диковинку у нас». «Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет Вперед И лаю твоего совсем не примечает». Да и то сказать – Слон велик в любом положении, хоть в больном, хоть в здоровом, хоть в саркофаге, хоть в анафеме, хоть в кукурузе! И настолько он велик, что все близлежащие ниц звери норовят надорваться в трудах на благо Зверинца. Попросту говоря, норовят в Слоны – в Случай, Игру, фавор судьбы, в котором нынешний Слон находится совершенно незаслуженно. И так, как водится, пошли догадки, Чем в милость втерся Слон? Не то красив, не то забавен он; Что за приём, что за ухватки! Толкуют звери меж собой.

В другие моменты, когда звери все-таки не толкуют завистливо о судьбе Слона, они бескорыстно и самозабвенно играют в Нерве квартета. Кто не знает главного Осла Нашего Дома – Зверинца с колокольчиком на шее 3-й степени? (Не путать с его постоянными временными ИО, периодически сменяющейся очередью Осликов – Шестерок и Шох). Осел мой глупостью в пословицу вошел... И стал Осел скотиной превеликой; а сверх того ему такой дан голос дикой (да-да, Осел известен-известен своими риторическими способностями!), что мой ушастый геркулес Пораспугал было весь Лес. Осел был самых честных правил... Кто поручил Ослу стеречь свой огород? Будем честными: подвигов Осла было гораздо больше подвигов Геркулеса: Слепой Осел в лесу с дороги сбился... И я Его (Льва – Ц.П.) лягнул... Осленок хвастовством весь душит лес... Осел увидел Соловья ...– Избави Бог и нас от этаких судей...

Однако, несмотря на широкую известность Осла, более необъятной популярностью пользуется Козел, имеющий такие голос и внешность, которые просто феноменально возбуждают Козлих и Козлищ. Особенно если Козел заведет речь на свою любимую тему – заблеет о капусте, которую он, положа руку на сердце (чуть не сказал – на рельс, отсечения для), любит без ума, но считает своим долгом всячески унизить ее, опустить за ее проституированность (что ж она, сука, так желанна каждому!), беззастежность ее ста одежек и беззастенчивость, плохо скрывающую ее звездно-полосатость. И особенно Козел заводится в Огороде – при всем народе, софитах, камерах, микрофонах. Вот тогда он жирует, блеет пронзительно, скачет восхитительно, трясет бородой, бодает однозначно рогами, стучит копытами – ну жирик жириком становится.

Ясно, что на этом фоне косолапый Мишка гораздо более покоряет пустынножительствующих овечек своей курносой патриотической основательностью. Лучше него никто не охраняет покой лесного народа, последовательно доводя его до вечного покоя. А Мишка на часах – да он и не без дела: у друга на нос муха села. Он друга обмахнул... камушком. Вся родина, лесное Отечество охвачено заботами Медведя, желающего согнуть в зюзю, в дугу всех врагов свободного зверского труда. Орешника, березняка и вязу Мой Мишка погубил несметное число, А не дается ремесло... Лишь звенит своей згой-зюгой, что под дугой. Главное, Мишка всегда рядом с теми, кто трудится на лужнике, как пчелка: в надсмотрщики Медведь был выбран над ульями... Что стало из того, нам всем хорошо известно: Так лучше бы ты мертвых ел И оставлял живых в покое...

Наконец, четвертый член этого вечного звериного Квартета – совершенно очаровательная, самая человекообразная Мартышка. Мы, звери, любим ее за поразительную живость дел и легкость мысли необычайную. Из последних пятисот дней ни одного дня она не сидела сложив руки. Учитывая, что настолько же непоседливы все Обезьяны из ее бананового блока, можно с легкостью представить, какую уйму дел они переделали, желая склонить зверей к человекообразному, так сказать, образу жизни. Хлопот Мартышке полон рот: Чурбан она то понесет, То так, то сяк его обхватит. То поволочет, то покатит... Одно непонятно: почему Зверинец никак не оценит этот труд по достоинству. Видать, глупы Звери, глупы. А может просто Мартышка неверно в зеркало глядится? Что там за рожа? Какие у нее ужимки и прыжки! Впрочем, искусству самосозерцания не научить. Особенно, если с возрастом навалились болячки и мозги скукожились, как яблоко. Мартышка к старости слаба глазами стала. А у людей она слыхала... Вот так и действует Мартышка понаслышке, а ее соратницы – вослед: Кричат, визжат – веселье хоть куда! Да вот беда, Когда пришло из сети выбираться!

Таковы личности этого квартета.... А ведь есть еще их игра, сладчайшая музыка, много лет подряд заполняющая эфир своим поднебесным воем. Мишка норовит играть на басе, Мартышка – первая скрипка, Осел – вторая, а Козел – дрочит на альте. Ударили в смычки, дерут, а толку нет. И так восемь раз, девять раз подряд, два года, четыре года, восемьдесят лет... Ну, да история известна. А вы друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь. А им-то что за дело до этих известий – звери они и есть звери. Осел – глава в зверином Правительстве, Мишка – в звериных Нервах, Козел – в лесных братанах, а Мартышка – дирижирует или пляшет, Прима, понимаешь...

И что интересно, как я знаю себе на удивление, игру их ничтожную освещают слишком внимательно и обстоятельно вся наша свора Шавочек-подсиралочек. Осла, который не может закончить ни одного предложения и ни одной мысли, какой-то Экстерьер назвал мудрым. Другие Терьеры, как будто Осел не надоел за пять лет своим  и-я, и-я того же мнения, все продолжают тянуть его в Геркулесы. С его то жопой и ушами! Но ведь так же не оставляют на болоте и Жабака Парализованного, возомнившего себя лениным звериного люда, знающего только умные слова и ни одного нормального. Что, понятное дело, импонирует Сенбернару Кис-кис, выдающему умное длинное ворчанье в своих информационно-онанистических «Из стогах», где Жабак постоянно выступает в роли виднейшего Мальчиша Плохиша, точно знающего дорогу к либерализации икономики. То же происходит с Котиком-копилочкой с дырочкой в головке, по приказу какавшим три месяца подряд дабы замести ляпухи Осла. Котика любая Сорока или Пустельга льстиво величает Кибальчишом Кладиленовичем нашего времени, как бы и не зная, чего это он там наклал.

Но вообще, все Моськи и Пустельги дружно обожают очаровашку Мартышку, хоть восточную Приму, хоть Немецкую, пристяжную к Чубарому кореннику. И так же однозначно не любят Козла, сдерги­вающего с Пустележек их одежи. За это называют его любовно Вовочкой – из известного анекдотического сериала.

Что поделать, визг и членораздельный лай Мосек и Пустелёг выгоднее Хозяевам Зверинца, чем недовольное циничное бурчание Барбосов. Чтоб этого бурчания вовсе не было слышно – не только в средствах массовых инсинуаций, но и на любой ступени иерархического организма Зверинца, – существует в нем СБ, Совет Болота, по виду официальная, но по сути мафиозная Крыша для Жабаков, Котиков, Козлов, Волков, Япончиков и Дракончиков. Точнее, СБ – это целая сеть Советов разных Болот, которые существуют в разных местах и даже временах и которые то и дело разбираются друг с другом.

Так, всем памятны многолетние разборки Лебедя и Кулика, в конце концов закончившиеся тем, что Лебедь помог потерять Кулику подчиненное ему красно-поганое болото, а сам, наоборот, захватил красно-ярскую трясину. Размах этой разборки довольно средний. Бывают совсем уж мелкие, когда Рыбка, впадая в шизофрению, воображает себя Иваном и разбирается с Бычком, что не мешает ей, однако, временно возглавить центральный Совет Болота. Гораздо реже, конечно, случаются общесоюзные или общемировые разборки. Типа: когда схлестнулись на пару лет горные стаи Шакалов с Орлами, подчиненными Слону и Ослу. Шакалы и Орлы воевали каждые в своих сферах, одни на суше, другие – на небе. Потому-то больше всего досталось домашней Птице, Курам, вынужденным не в сезон пуститься в миграцию на север, и местным Щенкам, которым разбомбили все их уютные конуры.

По слухам, эту разборку учинили ради своего барыша финансовые магнаты Березовый Рак и Стеклянный Гусь. Мне лично это кажется маловероятным: болот много, у всех есть свои собственные интересы, своя логика и власть, а разборки между ними – дело стихийное, к частной разборке Рака и Гуся, Селезня и Мишки или Лужниковской Щуки и Крымской Стерляди никак не сводимое.

Не следует преувеличивать в этом влияние и стареющего заокеанского Льва. Даже те разборки, которые он затевал с Камышовыми Тиграми или Балканскими Зайцами, очень мало поддаются его контролю (да он даже с простыми Сучками не справляется). Ибо все разборки в мире протекают по сценарию нашей союзной болотной Игры, пирамидально выстроенной, – «Лебедь, Рак, Щука».

Эта незабвенная троица, представляющая верховную, теневую и местную власть, вечна своей неустранимостью и разнообразной силой, способной утянуть любой воз. И всего-то надо согласья, дела, а не муки. Да Лебедь рвется в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.

Если уж эти три власти, заправляющие всем в Зверинце, не могут договориться по отсутствию в них ума, то помочь им в состоянии только четвертая власть – добросовестное воинство всё унюхивающих Мосек и все выбалтывающих Пустелег. Одна беда, нынешние Моськи и Пустельги – слишком уж недобросовестны и непрофессиональны, точнее, однобоко добросовестны и профессиональны. Нюхают зверские экскременты и болтают, нахваливая их или облаивая (по заказу), они отменно. Ежели бы при этом они еще и думали свободно, как могут только конченые киники, то наш Зверинец был бы самым свободным Зверинцем в мире.

29.6.97, 24.10.98