В отечественной исторической науке уже давно утвердилось мнение, что имена послов в договорах киевских князей Олега и Игоря по большей части скандинавские или общегерманские, распространенные среди скандинавов. Это выдвигается как весомый аргумент в пользу того, что захватившие Киев вместе с Олегом варяги были скандинавами. Данное мнение настолько стало общим местом, что даже профессора славянской и классической филологии, и специалисты по древнерусскому языку, пробегают списки этих имен, не особо вчитываются в них и не анализируют аргументацию норманистов. На этом фоне особо выделяются работы С.А. Гедеонова и А.Г. Кузьмина, которые постарались критически пересмотреть списки этих имен. Гедеонову удалось показать, что далеко не все так однозначно с толкованием этих имен. Он указывал, что многие имена являются вполне славянcкими и имели хождение в славянской среде (1).

Кузьмин обратил внимание на то, что многие имена восходят не столько к германским, сколько к древним европейским континентальным языкам, а некоторые могут вообще иметь отношение к иранским языкам (2). Эти имена, скорее всего, имеют очень длинную историю развития в самой славянской среде. Он указывал также, что и раннединастические имена русских князей, такие как Игорь, Олег, Рюрик безосновательно приписывают норманнам. На то, что имя Рюрик происходит не из скандинавских, а из кельтских языков, указывал еще в 1904 г. А. Хольдер (3). Имя Рюрик действительно происходит из галло-римской среды и известно еще со времен Максенция и Константина. Нет никаких оснований считать, что и остальные раннединастические имена киевских князей имеют скандинавское происхождение. На необоснованность сведения большинства имен послов и раннединастических имен князей к скандинавским или германским, и представление их как этнических скандинавов, указывали и другие исследователи (С. Роспонд, О.Н. Трубачев, В.В. Фомин, С.В. Цветков, Л.П. Грот). Но в научной литературе и словарях по-прежнему преобладает слепое следование «традиции ссылок на предшествующие работы».

Перед тем, как приступить к анализу имен в договорах Олега и Игоря, нужно вообще рассмотреть вопрос о том, как образовывались русские имена в дохристианскую эпоху. Формирование славянского и затем уже русского именослова началось еще в глубокой древности и уходит корнями в эпоху индоевропейского единства. Именослов формировался параллельно и во многом по сходным принципам с другими индоевропейскими народами, с которыми славяне долгое время жили бок о бок или тесно контактировали (например, с германцами и кельтами).

Среди исследователей бродит стереотип, что славянский именослов был не развит, что имена носили в основном только князья, да и те заимствовали частично свои имена. Это заблуждение связано с тем, что в письменных источниках сохранилось не так много имен, особенно относящихся к языческой эпохе, и они фиксируют в основном двуосновные имена социальной верхушки славянского общества, и в них мало имен, которыми пользовалась основная масса славянского населения. Ни для одной из славянских общностей языческой эпохи у нас нет развернутых именословов, которые дали бы картину того, какими именами пользовалась основная масса того или иного славянского объединения. Многие имена являются уникальными, т.е. встречаются только в одном источнике, и столкнувшись с трудностями в этимологии или необычностью имени для современных славянских именословов, исследователи бросаются искать созвучия в других языках. Тем не менее, специализированные научные работы, посвященные славянскому и древнерусскому именослову, дают представление о том, на основании чего он формировался, как изменялся, насколько был объемен и устойчив к внешним воздействиям, таким как христианизация и культурное влияние других народов. Чтобы представить, насколько обширен был древнерусский именослов имеет смысл обратиться к следующему сравнению.

Так, по данным А.В. Суперанской, именной фонд христианских имен, принесенный на Русь первыми миссионерами, содержавшийся в византийских книгах и календарях VII–VIII вв., не превышал 80 имен. К IX–X вв. количество христианских имен на Руси расширилось до 112 (104 мужских и 8 женских), а ко второй четверти XIII в. их стало около 400 (330 мужских и 64 женских) (4). Приблизительно столько же было и в последующие века, вплоть до XVII столетия. В словаре же древнерусских народных имен Н.Н. Тупикова (5) собрано 5 300 мужских и 50 женских имен. И это только то, что письменно зафиксировано. В реальности имен было значительно больше. Кроме того, как указывает С.А. Сафронов, женских имен было на самом деле приблизительно столько же, сколько и мужских, так как «многие женские имена были либо производными от мужских: князь Мал – дочь Малуша; либо параллельными с мужскими. Это было принято у многих народов, в том числе и у славян: Людмил – Людмила (милая людям), Бронислав – Бронислава» (6). Кроме того, к этому списку можно смело прибавлять еще имена, которые хотя прямо не зафиксированы, но сохранились в большом количестве топонимов. Конечно, большинство собранных древнерусских имен относятся к XV–XVII векам. От домонгольской и языческой эпохи сохранилось значительно меньше письменно зафиксированных имен у восточных славян, но это не означает, что на Руси только в XV в. начался всплеск имяобразования. Восточнославянский именослов и языческого, и христианского домонгольского периода формировался абсолютно по тем же принципам, что и в XV–XVII вв., и к моменту крещения Руси он был огромен и во много раз превышал любой даже современный церковный именник (около 900 мужских и около 250 женских имен).

Славянский именослов уже в глубокой древности складывался из двух групп имен, весьма разнящихся по количеству. Первую, существенно превосходящую вторую группу, составляют имена, которые мы бы сейчас назвали прозвищами или кличками. Они были связаны с самыми различными предметами, живыми существами, явлениями природы, бытовыми причинами и обстоятельствами их возникновения. Постепенно наиболее популярные клички-прозвища стали использоваться в качестве личных имен. По сути, любые слова языка, который используется в данную эпоху, преимущественно существительные, прилагательные и причастия, могли служить основой для создания славянских имен. Количество имен расширялось еще за счет того, что имена образовывались за счет большого числа словообразовательных формантов, которые могли применяться к одной и той же основе (Добрыня, Добрян, Добрята, Добрило). Условно эту группу имен можно назвать имена-прозвища.

Среди имена-прозвищ можно выделить несколько аппелятивных подгрупп. Одна подгруппа представляла собой имена, связанные с обстоятельствами рождения ребенка (Ждан, Неждан, Нечай, Бажан, Позняк, Поздныш, Зима, Найден, Люб). Другую подгруппу составляют имена, которые связаны с указанием порядка рождения и порядка старшинства в семье: Первуха, Первуша, Друган, Вторко, Третьяк, Пятуня, Пятыш, Шестак, Шестун, Осьмуха, Девятко, Десятой. Это можно сравнить с римскими личными именами. Квинт(Quintus) – Пятый, Секст(Sextus) – Шестой, Септимий – Седьмой, Октавий – восьмой, Ноний – девятый (женское имя Нонна – девятая), Децин – Десятый.

Еще одну подгруппу составляют имена, связанные с какими-то характерными особенностями личности, и как правило представленная прилагательными: Беляй, Белава, Черняй, Черныш, Мал, Малой, Малыш, Голован, Толстой, Сухой, Грязной. Есть аналогичные имена у других индоевропейских народов: Бруно (темный), Бианка (белая), Мауро (Мавр, черный) и т.д. Есть особая подгруппа так называемых охранных имен, начинающихся, как правило, на не- или без-, и выглядящих сейчас довольно странно: Нелюб, Ненаш, Немир, Некрас, Бессон и т.д. Отсюда такие фамилии как Немиров, Некрасов.

Но самая большая подгруппа имен образуется от самых обычных существительных, обозначающих живые и неживые предметы. Здесь личные имена могли образовываться от названий животных (Волк, Медведь, Заяц, Бык, Коза), птиц (Сорока, Ворона, Воробей, Дрозд, Сова), рыб (Карась, Щука, Линь, Сом, Окунь), насекомых(Блоха, Комар, Муха, Жук, Паук), растений (Трава, Осока, Осина, Береза, Клен, Явор) бытовых и хозяйственных предметов (Топор, Коса, Иголка, Шило, Кола(повозка, колесница)), продуктов питания (Мед, Молоко, Оладьи), одежды (Шуба, Чулок) метеорологических явлений(Мороз, Гром и т.д.) частей тела (Зуб, Ухо, Нос, Око), драгоценных камней и металлов (Алмаз, Исмарагд, Железо, Злато) и многого другого (Воин, Звяга, Гам, Гость).

В особый вид имен-прозвищ можно выделить имена, образуемых от этнонимов, топонимов, хоронимов и гидронимов: Варяжко или Варяшко, Литвин, Дунай, Волынец, Муромко, Чешко и т.д. Как правило, такие имена были одноосновными. Значительно реже встречались имена составные (Чернобород, Белобород, Черноус, Синеус, Тонконог, Кособок, Пучеглаз, Сновид (1097)) или даже состоящие из двух отдельных слов (Волчий Хвост, 984). Вместе с именами-прозвищами могли носить и «настоящие» прозвища или клички в современном значении этого слова, как, например, новгородский священник Упирь Лихый (1047).

Конечно, все эти имена-прозвища были зафиксированы в разные эпохи, но почти наверняка, многие бытовали и ранее, и сам принципы формирования имен сложились еще в глубокой древности. Мы можем увидеть те же подгруппы апеллятивов среди имен, встречающихся в самых ранних письменных свидетельствах. Так, например, имя князя, основателя Киева, Кий, означает ‘молот’. Его сестра носила имя Лыбидь. Князь-основатель города Турова, носил имя Тур – ‘бык, зубр’. Это имя уходит конями в индоевропейскую древность. Оно родственно греч. ταῦρος, а «формы этимологически родственные греческому ταῦρος, представлены в основном в языках, расположенных на запад и север от Черного моря: русск. Тур, слав. *turь, литовское tauras “буйлов”, «тур», др.прусск. tauris «зубр», латинское taurus «бык», ирландское tarb то же». При этом, как отмечал О.Н. Трубачев др.русс. слово «тур» не было заимствованием из греческого, а восходит к общим индоевропейским формам (7). Происходящее от этнонима имя Варяжко или Варяшко имеет один из сподвижников Ярополка. К этнониму восходит и имя Ляшко, одного из убийц князя Бориса. К указанным апеллятивным подгруппам относятся такие древние имена как Храбр, Мал, Люб, Нерад, Воин. И если мы не находим, например, фиксации имени Волк среди летописных свидетельств ранней истории Руси (как, например, в XV в. Волк Курицын, дьяк Московский, 1492 г.), то это имя находим у других славянских и индоевропейских народов (у германских народов, например, Вольф – волк), и можем быть вполне уверенными в том, что это имя встречалось с глубокой древности.

Вторую группу имен образуют специфические двуосновные или двусоставные имена, которые образовывались несколько отлично от составных слов языка, и этим отличались от составных имен первой группы. Поэтому на позднем этапе язычества на Руси они не могли восприниматься как имена нарицательные. В качестве одной из компонент имени выступал определенный ограниченный набор основ. Польский лингвист С. Роспонд пишет: «С уверенностью можно утверждать, что первый пласт этих именных баз, закрепившихся преимущественно во втором члене, является следующим: -slav, -gost’, -mir, -bor, -gor, -vit, -vid, -rad, -zir, -vold, -rog» (8). Сочетания этих основ с другими компонентами, в том числе и с односоставными именами, породили также довольно обширный массив имен. Наиболее распространенными у славян, включая восточных, были имена с основами: -слав (Ярослав, Ростислав, Мстислав, Святослав, Горислав), и -мир(Владимир, Судимир, Творимир, Остромир). Они также возникли в глубокой древности. Уже самые ранние свидетельства о славянах V–VI вв. показывают наличие у них этих имен (Калогаст (Калогость), Доброгаст (Доброгость), Оногаст (Оногость), Хвалибуд, Татимер, Мезамир).

По всей видимости, первоначально двуосновные имена использовали, представители славянской знати, но постепенно их стали использовать и другие слои населения. Двуосновные имена также были очень характерны для кельтских и германских народов. Как и другие имена, двусоставных имена в быту подвергались сокращению, нередко образуя новые имена: Вадим < Вадимир, Любим < Любимир, Радим < Радимир, Ратша < Ратислав, Святоша <Святослав, Путьша < Путислав, Вышата <Вышеслав. Вполне возможно, что таким сокращением было имя Олег: Олег <Ольгость. Хотя С. Роспонд указывал, что «во всех славянских языках нередким было неизменяемое о-: чеш. Omysl (польск. Omysl), Oslav, *Ogost (ср. Wogastisburg 680 г.), словен. Oslav ж т. д. Поэтому следует предположить, что др.-русск. Олегъ, Ольга (женская форма) принадлежат к той же структуре, т. е. * O-lьgъ. праи.-е. *leguh- “легкий в движении и на вес”» (9). Имя Олег, и Ольга имеют варианты Вольга, Волга, причем они встречаются в соседних строчках летописи. Известна былина о Вольге Святославовиче. Такая же двойственность имени наблюдается и в отношении имени Ольгость-Вольгость. Вариативность первого слога уже показывает, что имя Олег никакого отношения к скандинавскому Helgi не имеет.

Довольно рано у славян начала складываться практика не только использования имени-прозвища, но и именования по отцу, т.е. использования патронимических имен. Это превратилось впоследствии в появлении отчеств, которые характерны именно для славян. В отличие от современного русского языка, где для образования отчеств используются суффиксы -ович, -евич, -ич для мужчин, и -овна, -евна для женщин, в древности способы именования по отцу были более разнообразны. К имени отца могли добавлялся патронимические суффиксы: -ич для мужчин, и -н(а) для женщин. Такие же суффиксы использовали и для указания социального статуса: княжич, княжна. Могли использовать притяжательные суффиксы -ов, -ев для апеллятивных основ мужского рода, заканчивавшихся на согласный или -о, и суффикса -ин, для апеллятивных основ женского рода, заканчивавшихся на -а, -я. Могла использоваться и двойная суффиксация (-ович, -евич – Василий Андреевич). Отчество могло образовываться и с помощью -jь>lь : Мстислав Володимирь сын. Тот же притяжательный суффикс использовался и при именовании городов: Ярославль – город Ярослава, Перемышль – город Перемысла. Если в качестве основы имени выступало прилагательное, то получались отчества на -ых, -их – Иван Серых сын. Также встречались отчества на -ец, -иц, -цю – Иванец, Ивановицю.

Имя по отцу могло использоваться отдельно, как например, воевода Претич (968), так и вместе с личным именем «Мстиславич Евстафии оумре» (1033) (10). В самых ранних записях летописей мы встречаем, например, Люта, сына Свенельда, которого называют Свенельдич. Можно вспомнить и этнонимы восточнославянских племен, образованные от патронимов: радимичи, вятичи. Патронимические имена не только указывали на родство по отцу, но впоследствии становились наследственными именами рода, превращались в фамилии. Патронимы существовали в Древнем Риме: Valerianus – это 'сын Валерия' (Valerius). Патронимические суффиксы использовались и греками. Самым известным именем является имя Леонид с патронимическим суффиксом -ид. Отчества позволяют восстанавливать исходные имена, которые в чистом виде в древних документах могут и не встречаться. Так имя Борич, дает первоначальное имя Бор, Претич <Прет, Торчин <Торча, Нерадец <Нерад и т.д.

Кроме всего прочего, в быту имена подвергались сокращению, существовали многочисленные способы образования уменьшительных, уменьшительно-ласкательных, уничижительных имен-прозвищ. Особенно характерно использование уменьшительного форманта -ко. Он зафиксирован фактически с начала письменного периода на Руси вплоть до XIX в. и присутствует в огромном количестве фамилий. Но на самом деле существовало огромное количество словообразовательных формантов, которые позволяли образовывать новые слова, а с ними и новые имена. В контексте нашего исследования можно выделить такие форманты как -ар(ь), -ло, -ун.

Все основные формы и способы образования имен у восточных славян (как и вообще у славян) сложились еще в языческую эпоху. Принятие христианства привело к тому, что христианские имена стали не вытеснять, а просто использоваться как вторые имена, наряду с традиционными славянскими именами. Население стало носить по два имени, но христианские имена долгое время использовались только в связи с церковными событиями (крещение, отпевание и т.д.): въ крьщении Иосифъ, а мирьскы Остромиръ (Буслаев),1056 г.; Костянтинъ, а мирьскы Добрило, писец Евангелия, 1164 г.; Яковъ, а мирьскы Творимиръ, XII в.; пономарь Милонегъ, Петръ же по крещению, 1199 г. (11).

В быту основная масса населения, и даже князья, использовали в основном традиционные славянские имена. Княжеская верхушка постепенно переходит к использованию только одного, преимущественно христианского имени начиная с XIV века. Все остальное население хотя и получало в крещении христианское имя, продолжало в основном пользоваться славянскими именами вплоть до конца XVII века. Так, гетьман Богдан Хмельницкий имел христианское имя Зиновий, но оно практически не использовалось и мало кому было известно и тогда, и сейчас.

Если бы русский именослов был неразвит в языческую эпоху, и не существовало мощной традиции формирования, передачи и использования славянских имен, Церкви не составляло бы труда навязать свой именослов всему населению в течение буквально нескольких столетий. Но в том то и дело, что ни заменить, ни вытеснить традиционные имена на Руси Церковь не могла вплоть до XVIII века. Никакого принципиального изменения в формообразовании и использовании имен с крещением Руси не произошло и процесс замещения традиционных славянских имен христианскими затянулся на много веков. Из всего сказанного становится понятно, что восточнославянский именослов в языческую эпоху, предшествующую крещению Руси, был уже довольно развит и огромен, и вряд ли по объему уступал именослову XV–XVII веков.

Что касается имен в договорах Олега и Игоря, то это довольно внушительный перечень имен. В договорах содержатся имена 90 человек (87 мужских и 3 женских). Многие из этих имен уникальны и встречаются только в данных договорах. Это собственно и породило множество спекуляций относительно их происхождения и этнической принадлежности их носителей.

Особенностью перечней имен в договорах Олега и Игоря является то, что они не записывались летописцем так, как он слышал эти имена в бытовом использовании, а переписывал их с документов. В Византии договора составляли в двух экземплярах на греческом языке (от имени императора, и от имени правителя народа, с которым заключался договор) (12). Затем с экземпляра правителя делался перевод на язык того народа, с которым заключался договор. И договора Олега и Игоря были составлены на греческом языке, и затем с них были сделаны переводы. Летописец располагал либо греческим оригиналом договоров, либо каким-то переводом на древнерусский или болгарский язык. Другими словами, в отличие от просто упоминаемых имен в летописях, эти имена могли подвергаться двойному искажению при передаче. То, что договора изначально составлялись на греческом языке, подтверждается тем, что договор Олега датируется по византийской сентябрьской системе летоисчисления «месяца сентября 2, индикта 15, в лето созданиа мира 6420» (13), что соответствует 2 сентября 911 года. Также это подтверждается употреблением двойного г в некоторых именах. Так, например, имя Иггивлад явная передача имени Ингивлад. Кроме того, в именах часто встречается буква ф, которая вообще не характерна для древнерусского языка. Будем выписывать все эти имена так, как они даны в тексте Лаврентьевской летописи с заменой ять на е, от(омеги) на о,оу на у, юс малый на я, и опусканием ер (для удобства анализа имен). В круглых скобках даны наиболее важные разночтения.

В договоре Олега приведено 15 имен, и приведены они в именительном падеже: Карлы, Инегельдъ, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Фрелавъ, Руар(Руал), Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид. В договоре Игоря 944/945г. отдельно приводятся две группы имен. В одной представлены имена тех, кто представляет интересы знатных людей (24 имени) и, собственно, тех, кого они представляют (24 имени + для Сфандры указан ее муж Улеб и одно имя ошибочно разбито на два = 26 имен). В другой группе имена купцов (26 имен). Не все имена в списке уникальны, есть и одинаковые имена. Имена представителей и купцов даны в именительном падеже. Имена тех, кого представляют послы, в большинстве случаев стоят с притяжательными суффиксами, чтобы отвечать на вопрос «чей?»: Игорь – Игор-ев; Володислав – Володиславль.

То, что имена представлены в притяжательной форме, создает дополнительные трудности с интерпретацией, так как такие же точно притяжательные суффиксы использовались и для патронимов. Так, например, не совсем понятно Кары – это представитель трех человек (Тудков, Каршев и Турдов) или Каршев – это имя по отцу, и он отдельный представитель Турда. Имена встречаются не только с притяжательными суффиксами, но и в родительном падеже (Сфирьков, Сфирка). Представителей и те, кого они представляют, я буду приводить через тире (в квадратных скобках имена в именительном падеже):

Ивор – Игорев [Игорь];

Вуефаст – Святославль [Святослав], сына Игорева [Игорь];

Искусеви – Ольги [Ольга] княгини;

Слуды – Игорев [Игорь], нети (племянник) Игорев [Игорь];

Оулеб – Володиславль [Володислав];

Каницар – Передславин (Предславинь) [П(е)редслава];

Шихберн (Шигоберн) – Сфандр [Сфандра], жены Улебле [Улеб];

Прасьтень (Прастен) – Турдуви [Турд];

Либиар (Иабиар) – Фастов [Фаст];

Грим – Сфирьков [Сфирько];

Прастен – Акун (Якун), нети Игорев [Игорь];

Кары – Тудков (Студеков) [Тудко];

Каршев – Турдов [Турд];

Егри – Евлисков (Ермисков, Ерлисков) [Евлиск, Ермиск];

Воист (Воистов) – Воиков (Иков) [Воин];

Истр (Истро) – Аминдов (Аминодов, Яминдов) [Аминд];

Прастен – Бернов [Берн];

Ятвяг – Гунаров [Гунар];

Шибрид (Шибьрид, Шибрин) – Алдан (Алдань) [Алдан];

Кол – Клеков (Влеков) [Клек];

Стегги – Етонов (летописец ошибочно разделил одно имя на два) – Сфирка [Сфирько];

Алвад – Гудов [Гуды];

Фудри (Фруди) – Туадов [Туд];

Мутур (Мутор) – Утин [Ута];

Купцы(26 имен):

Адунь, Адулб (Адолб), Иггивлад (Ангивлад), Олеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Турбид (Турьбрид), Фурстен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игельд (Ингельд), Турберн, Моны, Руальд, Свен, Стир, Алдан, Тилен (Тилии), Пубьксарь (Апубкар), Вузлев (Кузелев), Синко, Борич.

Прежде всего славянскими являются двуосновные имена с характерными славянскими основами: Вере-муд, Инги-влад, Пред-слава, Володи-слав, Свято-слав. Имя Игорь также не происходит от скандинавского Ингвар. Византийские хроники называли князя Игоря Ингер. Такое же имя носил дед императора Льва VI Мудрого (866–912), получивший его где-то в начале IX в. и никакого отношения к норманнам не имевший. Рязанский князь Ингвар Игоревич (1195 г.), рожденный действительно от норманки, никогда не назывался Игорем. Причем никто из его современников и летописцев не считал эти два имени тождественными (14). Вполне возможно, что это имя имеет кельтское происхождение. «Имена Iger (Igner), Inger, Ingar упоминаются в числе бретонских святых. На территории Галлии VIII–X вв. зафиксированы также имена Ingeraldus, Ingerardus, Ingermegilmarus» (15). Но на момент его письменной фиксации у русских князей оно было уже давно славянизировано. С. Роспонд, указывая на активное использование имен западными и восточными славянами со схожими компонентами (-slav, -mir, -gost, -mysl), приводит и компоненту -gor. Встречаются как русские имена, такие как Изгор, Игорь, Святогор, так и чешские имена, такие как Lutahoř, Vyšehoř (16). Егор также является славянской переделкой христианского имени Георгий с использованием компонента -gor.

Улеб или Олеб имеют ту же компоненту, что встречается и в имени Глеб, и в старом безсуффиксальном этнониме дулебы (дудлебы). И данный этноним не связан со скандинавами. Роспонд как раз и приводит эту аргументацию: «Древненордическая этимология Глеба, т.е. Gъlebъ<Gudleifr, нем. Gottlieb не является неизбежной, тем более, что не только на территории именно древней Руси (Дулебы=Волыняне), но и в западной славянщине появляются этнонимы: Dudleby(в южной Чехии), Dulebyane (на Одере)». Он указывает и на древнеславянскую основу leb. Русскому Улеб соответствует чешское Weleb. Кроме того есть чешские имена с той же основой Leb, Dethleb, Hartleb, Rotleb (17). Само имя Улеб было достаточно распространенным на Руси, и его носили разные слои населения в разных уголках (новгородский посадник и киевский воевода Улеб, 1147 г.).

Обычными именами-прозвищами, а также производными от них патронимами с ясной славянской этимологией являются такие имена как: Кол, Клек, Гомол, Грим, Гуды, Воист, Воик, Слуды, Стир, Адулб, Борич, Вузлев, Искусеви, Каршев. Славянскими являются и имена с уменьшительным формантом -ко: Синко, Сфирько (Свирько), со словообразовательными формантами -ун (Акун (Якун), Адун (Ядун)), -ар(ь) (Гунар, Либиар), а также греческие искажения имен-прозвищ Фост (Хвост), Фрелав, Фарлоф (Варлов), Фруди (Фудри), Тилен (Телен), Алвад (Явлад) и Прастен.

Имя-прозвище Кол и сейчас не вызывает никаких трудностей с интерпретацией. Древнерусское слово, означает ‘толстая, заостренная с одной стороны палка или бревно’. Могло рассматриваться и как строительный элемент, и как оружие, и как приспособление для ловли рыбы, и как орудие средневековой казни, и как деревянный гвоздь (уменьш. – колецъ «У колца своя укрепися», ок. 1047) (18). Колъ – это общеславянское слово, восходящее к древнеиндийскому kilas – «клин» (19). Тот же корень находим и в слове «колоть». Слово активно использовалось, и в русском языке сформировались даже устойчивые выражения: «ни кола, ни двора», «до кола» (дотла). Клекъ означает 'болтун, ворчун' и восходит к др. русс. гл. клекътати – ‘клектать, издавать клекот’, 'кричать'(о хищных птицах); откуда клектание – 'стук, звон, скрежетание, шум, крик'. Клектъ, клекот – «Орли клектомъ на кости звери зовутъ» (Слово о полку Игореве). Это имя-прозвище имеет очень долгую историю существования и встречается в том же виде и в XVII в. (Самсонко Ортемьевъ сынъ, по прозвищу Клекъ, 1636) (20).

Имя Гомол также имеет вполне ясную славянскую этимологию. Гомола – 'ком, шар', укр. гомівка – 'кусок сыра', гомок – 'ком', сербохорв. гомольа 'кусок сыра', словен. gomolja – 'ком', чеш. homole, в.-луж. homola, homula, н.-луж. Gomola. От значения ‘ком’ еще одно значение этого слова – ‘кляп’ (21). Гуды (в вин. падеже гудень). Этимология восходит к глаголу гудить – 'играть на гуслях, шуметь', диал. густи, гуду, сербохорв. гудим, гудети, словен. Godem, gosti - 'играть на скрипке, ворчать' и означает название музыкального струнного инструмента (22). Производные от этого имени дожили до XVII в. и отложились в современных русских фамилиях (Гудъ (1670 г.), Гудима (1667 г.), Гудков Степан (1626 г.) (23). Слуды – от др.-русского слова слуда, слуды – 'гора, крутизна, утес'; слудъвьнъ – 'обрывистый, крутой' (24).

Воик. В письменных источниках у славян фиксируется имя и Воикъ и Воико. Это древнеславянское имя, которое имеет основу вои. От этого образовывались множество имен во всех славянских языках (Вой, Воикъ, Воико, Воило, Воита, Войта, Воин, Войдраг, Войдило, Воислав, Воигость, Воимир, Воисаль, Воиснар). С тем же корнем и имя Воист. По всей видимости, сокращение от имени Воислав (25). Вузлев – патронимическое имя, образованное от Вузл или Вузел. Этимология восходит к слову ‘узел’ и глаголу ‘вязать’. В укр. вузол (вузлик, вузлуватий, завузлити), блр. вузел, др.русск. узълъ, узолъ, пол. wezel, чеш. uzel, слвц. uzol, полаб. vozal, в.луж. wuzol, болг. възел, макед. возел, словен. vozel (26). Каршев является именем по отцу. Каршев < Карша – ‘ствол дерева с сучьями, застрявший в иле’, ‘коряга’, то же значение в диалектах русского языка означает и слово «карга» или «корга». Отсюда и слово «коргъ» – ‘выступ на носу и на корме судна, служащий для привязывания якорей’ (27).

Искусеви является искажением от патронимического имени Искусев и должно было быть образовано от древнерусского слова Искусъ. В древнерусском языке означает «опыт, умение, практика, навык». «Того ради премудрыи от самого искуса рече» (980 г.), «Искусъ въскоре научитъ хотящего»(28). Происходит от др.рус. глагола искусити: «и реша єму боляре посли к нему дары искусимъ и любьзвивъ ли єсть злату» (971 г.), «и да искусить мя нету ли бъıка бъıка велика и силна» (992 г.) (29). К славянским бесспорно относится имя Борич, состоящее из древнего имени Бор и патронимического суффикса -ич (Бор+ич). Летопись фиксирует это имя как название улицы в Киеве. Имя Бор выступает основой многих славянских имен (Бранибор, Борислав и т.д.). Синко образуется от краткого прилагательного синь, т.е. синий (В дузе своиства суть чрьвеное, и сине, и зелено, и багъряно (Изб. Св., 1073 г.), «Камень яхонтъ черчать или синь или чал»; «да единъ бяше отъ нихъ синь имея очи темне, а другыи бяше белъ яко снегъ»; «Тогда царица приехала из Великого Риму... и быша у неи люди черны, а иные сини» (Псков. лет.) (30).

В древнерусском языке изначально не было буквы ф. Она появилась только с появлением кириллицы и заимствованием иностранных слов. Греки передавали славянское в или хв, как ф (например, Константин Багрянородный имя Святослав пишет как Сфендослав). Обратная передача греческих слов с ф в народном говоре давала -х или -хв (Фома –Хома, фонарь – хванарь), а также замещалась буквой п (как в слове парус – f=ro~). (31). В целом, можно сказать, что на практике греческому ф может соответствовать русское х, хв или п. Поэтому, за именем Фост, скорее всего, скрывается имя-прозвище Хвост. Дважды встречается имя Сфирько, в котором буква ф замещает букву в. Свирько является уменьшительным от имени Свирь, которое восходит к апеллятиву «свирель» (свирець означает играющий на свирели). Имя Прастен трижды встречается в списке имен. Этим же именем является и имя Фрастен, и по всей видимости, Фурстен. Это имя является искажением имени-прозвища Перстень (Пръстень), которое имеет вполне ясную этимологию (32).

Имя Фарлоф должно читаться Варлов. Это патронимическое имя, и исходным именем должно быть Варло. Варъ – это древнерусское слово с богатой семантикой. С одной стороны, варъ – жара, зной, жар, лихорадка с другой – смола. Глагол варити означает и ‘варить’, и ‘опередить, предварить, предвосхитить, предсказать’ (33). Словообразовательный аффикс -л- может соединяться как существительным, так и с глаголом. При этом может образовываться довольно широкий круг апеллятивов, и однозначно ответить на вопрос, что означает слово вар+ло, довольно трудно. Здесь можно только предполагать, какое значение имело это имя. Так, глагол, соединяясь с аффиксом -л- в отношении людей, дает или существительное, обозначающее профессию: менять >меня-л-а (меня-л-о), или обозначение лица по его характерному действию: хамить>хам-л-о, трепаться>треп-л-о, чудить>чуди-л-о, зубрить>зубри-л-а(о); аналогично страшило, громило и т.д. (34). Соответственно, если наше имя образуется, как относящееся к человеку от др.рус. глагола варити, то оно должно давать существительное c семантикой ‘предсказатель, вещун’.

Фруди(Фудри) искажение от Пруд. Др.-русск. прудъ ‘поток, напор; запруженное место’, сербохорв. пру̑д, род. п. пру́да ‘отмель, дюна’, словен. prȯ́d ‘галька, отмель’, чеш. рrоud ‘поток, течение’, слвц. prúd – то же, польск. prąd – то же. Отсюда пру́дкий ‘быстрый’, праслав. *prǫdъ (35). Апелятив пруд связан с глаголом прудити, который с одной стороны означает ‘быстро течь’, а с другой, ‘жечь, палить, бичевать, морить’ (36), прудиться – ‘греться у печки’, чеш. Pruditi – гореть, нагревать. С этим связано и второе значение слова «прудъ» – ‘янтарь’ (37). Словообразовательный формант -ун широко использовался в древнерусском языке. Слова с этим формантом были широко распространены и встречались во множестве как апеллятивов (скакун, стригун, ворчун, брехун, болтун, вергун, колдун  и т.д.), так и имен (Ярун, Хотун, Гостун, Сварун, Родун, Кърчун, Марун) (38). Акун (Якун) было хорошо известно на Руси и очень популярно в Новгороде. Адун (Ядун) связано со словом ‘едение’ (ядение).

Очень соблазнительно видеть в Гунаре, скандинавского Hunar-а. Но на Руси также широко были распространены и аппелятивы (звонарь, пушкарь, писарь, пономарь, гонтарь, гусарь – тот, кто пасет гусей), и имена с аффиксом -ар(ь): Краварь, Лацкарь, Лукарь, Спатарь, Стонарь, Владаръ, Бегаръ, Петаръ, Мужнаръ, Сударъ, Великаръ, Жихарь, Кочкарь (1180 г.), Гончар, Горчар, Ковтарь, Келарь (39). Этимология имени Гунар(ь) восходит к др. рус. слову «гуня»/«гуна», означающему как ветхую одежду (развернуто у Даля), так и определенный вид верхней одежды. «Скора – овчина или овчинная одежда, или гуня» (XVII в.) (40). М. Фасмер приводит значения, которыми обросло слово в других славянских языках: « гу́нка "пеленка", укр. гу́ня "сермяга", болг. гу́ня "плащ из козьей шерсти", сербохорв. гу̑њ "вид верхнего платья", словен. gúnj, чеш. houně "ворсистая ткань, одеяло", слвц. huňa, польск. gunia – то же» (41). Точно также, как гонтарь – ‘кровельщик’, бондар(ь) – ‘изготовитель бочек’, так и гунар(ь) – ‘человек, занимающийся изготовлением такой одежды’. С помощью того же форманта -ар(ь) образовано и имя Либиар. Глагол «либить» означает ‘ловить раков’, либило – ‘приманка для раков’ (42), а либиар, соответственно, ‘ловец раков’.

Также вполне кажущимся является отождествление Грима с д-в-н. Grim (яростный). Существовало очень древнее имя Гром, которое восходит к тому же индоевропейскому корню, что и немецкое grim. C тем же корнем др.рус гримети, отсюда рус. греметь, укр. гриміти, гримати, грімкий, грімний блр. грымець, др.русск. гремети, чеш. hrmiti, слвц. hrmiet', полаб. gramat, в.луж. hrimac, ил. grimas, болг. гръмя, праслав. grьmeti, grimati (43). По-украински гром будет грім. Это имя использовалось очень долго и обросло различными вариантами (Долмат Гром, овручский мещанин, 1545; Левонъ Громко, смоленский крестьянин, 1593; Иван Гром, кременецкий крестьянин, 1563; Григорий Громыка, ключник Виленский, 1509) (44).

Имя-прозвище Тилен или Телен имеет вполне ясную славянскую этимологию. Это передача обратно с греческого на русский древнерусского слова с малым юсом на конце, которое впоследствии стало читаться как ‘теля’ (теленок, по укр. до сих пор теля). Юс малый – это специфический гласный носовой звук, что-то среднее между -ен, -ан, если его произносить в нос. Когда в середине IX в. Кирилл и Мефодий создавали славянскую азбуку, то они специально ввели буквы, обозначающие особые носовые звуки, отличные от привычных для нас гласных. И спустя 80-100 лет эти носовые звуки никуда не исчезли и все еще произносились. Вот почему Константин Багрянородный имя Святослав, которое тоже пишется через юс малый, записал Сф-ен-дослав. Только начиная с XI в. носовые звуки начинают уходить из др.-рус. языка, и юс малый начинает читаться как я. Поэтому др.-рус. «теля» во времена Игоря произносилось как «телен» (45).

Здесь имеет смысл сделать отступление и сказать, что это работало и в отношении других слов. Так, этноним «варяг» по-древнерусски также писался через юс малый и произносился «варенг», «варанг». И греки вполне точно передали его как «варанг». Поэтому греческое слово «варанг» является прямым заимствованием из древнерусского языка, и нет смысла притягивать за уши скандинавское «varjangvar». С другой стороны, это показывает, что слово «варанг» было заимствовано греками достаточно рано, еще до изменения произношения в древнерусском языке в XI веке. Также это позволяет прояснить и этимологию этнонима «вятичи». Это слово тоже писалось через юс малый. Летописец указывает, что вятичи происходят от ляхов, т.е. западных славян, и что название вятичи происходит от патронима Вятко: «Радимичи бо и вятичи от Ляхов бяста…Вятко седе по Оце. От него же прозвашася вятичи» (46). Имя Вятко – это уменьшительная форма от имени Вят. Но если учесть старое чтение юс малого, то имя получается Вент. А вентами или вендами как раз и называли западных славян. Имя Вят по сути есть эпоним Вент, к которому и возводятся венты, венды или в более позднем суффиксальном варианте – вентичи (вятичи).

Имя Стир соответствует гидрониму Стырь. Река Стырь (укр. Стир, бел. Стыр) является правым притоком Припяти, протекает на Волыни. На ней расположен город Луцк. Слово стырь (стиръ, стыръ) означает ‘бревно, столб, мачта’ (47). Возможно, название реки связано с тем, что по ней сплавляли лес, бревна. Алвад. По всей видимости, здесь идет искажение за счет чередования букв – Авлад или Явлад. Есть и другие др.рус. имена, образованные по такому же принципу: Яволод, Явид (48). Адулб также является др.рус. именем-прозвищем, которое имело долгую историю существования. В старых русских документах упоминается князь Петр Немово Одолба, московский боярский сын (1538). Такие же прозвища носили кн. Петр Иванович Телепнев-Оболенский (ум. 1560), Андрей Васильевич Вельяминов-Зернов (вторая половина XVI в.) (49). Слово связано с глаголом долби́ть; укр. довба́ти, блр. долбíць, болг. дълба́, дълба́я, сербохорв. ду́бе̑м, ду́псти ‘выдалбливать’, словен. dóɫbem, dóɫbsti – то же, чеш. dlubu, dloubati, слвц. dlbst‘, dlbat‘, пол. dɫubię, dɫubać, в.-луж. doɫpaŕ ‘скульптор’, н.-луж. dɫypaś ‘выдалбливать’. Отсюда же др.-рус. надолобъ ‘опускная колода у ворот, тын, городск. ограда’, также рус. долото́ (50).

Не вполне ясна этимология имени Шибрит. Но оно отвечает чешскому имени Sebrith в грамоте 1206 г. (51). Имена Рулав и Фрелав, по всей вероятности, передают славянские двуосновные имена с компонентой -слав. Фрелав, скорее всего, передает имя Преслав или Предслав. Также неясной остается этимология имени Мутур (Мутор). Но это может быть и имя с той же славянской компонентой -тур, а может быть и имя образованное по тому же принципу, что и слав. Готор. Часть имен, как и имя Игорь, восходит еще к эпохе славяно-кельтских контактов. Так, имя Ивор связано с кельтскими языками. В Англии встречается имя Ivor, которое восходит к валлийскому имени Ifor-, букв. «господин, господь» (52). Имя Ивор было широко распространенным именем у восточных славян. Его носили самые разные слои населения на Руси. Летописи фиксируют Дмитр Иворович, воевода киевский (1109) (53), Ивор Мирославович, воевода рязанский (1180), Ивор Молибожич, боярин галицкий (1240), Ивор Юрьевич, боярин киевский (1146). В Новгороде находилась Иворова улица и Иворова башня.

Моны на кельтских языках означает «благородный, изящный» (54). Имена Карна, Карнко, Карнешъ зафиксированы в польских документах не позже XII века. Зафиксировано также и имя Карнь (55). Возможно, имя пришло из кельтских языков и образовано от этнонима или названия города Carn (ныне город Шартр в 90 км на юго-запад от Парижа). Город принадлежал кельтскому племени карнов, с которыми воевал еще Юлий Цезарь. Имя Руар, как отмечал А.Г. Кузьмин, «в том же написании, что и в договоре, известно и кельтскому именослову, а компонент -ро является обычным в кельтских именах» (56). Возможно также, что имя связано с названием реки Рур или Руара. Такие названия есть у притоков Мааса и Рейна.

Некоторые имена указывают на присутствие в Киеве балтийских славян. Так имя Ута (или Уто в латинской огласовке) встречалось у балтийских славян. Адам Бременский и Гельмольд называют Уто (Uto), сына Мстивоя, князя ободритов (1020–1029) (Адам, 2,60, 66; Гельм 1, 19). У ободритов существовал и город Утин, название которого происходило от того же имени (Гельмольд 1, 63, 83). К влиянию балтийских славян относится и имена Туд (Туад) и Тудко. В имени Тудко содержится тот же уменьшительный формант -ко, что и в имени Свирько. В западноевропейских хрониках имя латинизировалось с помощью окончания -о: Tudo. У Титмара Марзебургского, например, упоминается Тудо, первый епископа Гавельберга (948–981/982), расположенного на пограничье с балтийскими славянами, и в чьи обязанности входило распространение христианства среди них (Титмар Марзебургский, 2, 22). Имя получило распространение и хождение на Руси (например, Станислав Добрый Тудъковичъ, боярин киевский, 1136 г.) (57).

Балтийским славянам, скорее всего, принадлежат и другие германские имена, которые встречаются в текстах договоров. Балтийские славяне активно контактировали как с германскими племенами, так и с населением франкской империи, которое разговаривало на вульгарной латыни, и заимствовали многие имена. Так сын ободритского князя Витслава, по немецким генеалогиям отец Рюрика, носит имя Готлиб. Несколько предшественников Витслава носят имя Ариберт. Встречается также и имя Готшалк, которое носят и славянские и германские князья (Готшалк, сын князя Уто (Гельмольд 1, 19-20)). Само же имя Рюрик происходит из галло-римской среды и встречалось на территории франкской империи. Большинство германских имен в договорах характерны именно для континентальной Европы (Карлы, Бруны, Емиг, Лидул, Фаст). Карлы восходит к имени Карл и свою популярность в Европе имя получило со времен Карла Великого, а не от заезжих скандинавских пиратов. Также и имя Бруны (Бруно) более характерно для континента, а не Скандинавии.

Имя Эмиг встречается в житии св. Wilihadi, где упоминается некий граф Emmiggus действующий во Фризии(782–785 гг.) (58). Имя Лидул является искажением имени Лиудольф, довольно популярного среди германских народов континентальной Европы и нехарактерного для Скандинавии. В Славянских хрониках упоминается 11 человек с этим именем, а Саксонский анналист называет 14 человек, носителей этого имени на континенте. Заимствовалось оно и западными славянами. Князь гаволян Прибислав (ум. 993 г.) имел брата Лиудольфа (Титмар Марзебургский, 4, 64). Одноосновное имя Фаст также в большинстве своем встречалось на континенте, и производно оно от древнегерм. fasto – «твердый, надежный». В качестве одной из компонент это имя входило во множество двуосновных имен (Fastburg, Fastger, Fastheri, Fastila, Fastman). Наиболее известно имя четвертой жены Карла Великого Фастрады. Славяне также использовали эту компоненту, что мы и находим в имени Вуефаст.

К таким же заимствованиям германским имен западными балтийскими славянами, по всей видимости, относится и одноосновное имя Берн (медведь), и двуосновные имена Шихъберн и Турберн. Шихъберн, по всей видимости является искажением имени Сигеберн (Segez-bernuz – ‘победы медведь’) (59). Несколько странным выглядит имя Турберн, где оба компонента основы обозначают животных: Тур – ‘бык’, берн – ‘медведь’. Но такие имена также встречались в германском именослове. Т.В. Топорова в своем исследовании двуосновных германских имен приводит ряд примеров таких имен: Bernu-wulbaz ‘медведь-волк’, Wulba-bernuz ‘волк-медведь’, Erbu-bernuz ‘кабан-медведь’, Hunda-wulbaz ‘собака-волк’, Arnu-bernuz ‘орел-медведь’. Все эти имена встречаются именно в германской (Берн), а не скандинавской огласовке (Бьорн). Но полной уверенности, что это чистые заимствования, а не переосмысленные на славянской почве имена, нет. В житии князя Владимира встречается имя варяга Ждьберн (60). Все компоненты имен – и компонента -берн, и остальные компоненты – имеют также и славянскую этимологию: Тур – ‘бык’, Шихъ – ‘вид растения’, берн – в диалектных вариантах русского языка имеет значение ‘бревно’. Берновы, новоторжицкие бояре, (XV в.) и позднее в Торжке и Старице, родовое гнездо село Берново на р. Тьме; Берниша, крестьянин (Новгород, 1545) (61).

Двуосновное имя Турбид имеет кельтскую вторую основу bith, byd – ‘мир’. Если это имя первоначально и было кельтским, то давно уже было переосмыслено славянами. По всей видимости, западным, балтийским славянам принадлежат и два других германских имени Инегельд (Ингельд) и Руальд (Роальд). С именем Куци связано название города Куцин в земле вагров (Гельмольд 1, 18, 87, 92; 2, 3). Но есть параллели и у других славянских народов: бол. Куцо, Куцьо, Куцин.

В текстах договоров встречаются также греческие и латинские имена. Носителями их, скорее всего, были балканские или дунайские славяне, которые либо жили на территориях бывших римских провинций, либо в непосредственной близости от них, и подвергались влиянию греко-римской культуры, в том числе заимствовали имена. Эти славяне также втягивались в орбиту взаимоотношений Руси и Византии. Через них в основном и шло распространение христианства на Руси. Латинские когномены и номены были наследием римской провинциальной культуры, которые активно заимствовались варварскими племенами в эпоху великого переселения народов. Эдикт Каракаллы (212 г.) даровал всем жителям империи римское гражданство. С ним император жаловал всем свое имя Марк Аврелий. С этого момента все жители империи, в том числе и варварские народы на пограничных землях, могли использовать римские имена. Но на практике присвоение одинаковых имен привело к тому, что в основном стали использовать только когномены, которые и получили бурное развитие. Заимствовали их и славяне. Ряд имен в договорах, скорее всего, принадлежал южным балканским или дунайским славянам, по всей вероятности, находившимся на службе у киевских князей: Труан, Турд, Кары, Каницаръ, Пубексарь, Истр, Актеву.

Труан – имя является искажением когномена cognomen императора Траяна (Ма́рк У́льпий Не́рва Трая́н, лат. Marcus Ulpius Nerva Traianus, из династии Антонинов, правил в 98–117 гг.). Имя широко было распространено, с различными искажениями, по всей Европе. Известен, например, Троян (ум.533), святой, епископ г. Сента во Франции. Троян – персонаж южнославянского фольклора. «У сербов мифический царь Троян, который выезжал только по ночам, боясь солнца, которое, наконец, его застигло и растопило». В моравских документах упоминаются некий Троян и его братья, которые являются сыновьями человека со славянским именем Длугомил («Trojanus et fratres sui filii Dlugomili» (1183)) (62). Турд – имя происходит от латинского когномена Turdus (‘дрозд’). Встречался этот когномен в роде Папириев.

Кары от латинского когномена Carus. Он является cognomen-ом во многих родах, таких как Эбуциев, Лукрециев, Порциев и Карвилиев. Одним из самых известных их представителей является философ и поэт Тит Лукре́ций Кар (лат. Titus Lucretius Carus, около 99 – около 55 до н.э.), написавший поэму «О природе вещей» (De rerum natura). Такое прозвище носил и император Марк Авре́лий Кар (лат. Marcus Aurelius Carus, 282–283), известный в римской историографии просто как Кар. Он происходил из Нарбонской Галлии. Его сын носил когномен Карин (283–285). От него происходит как мужское имя Карин, так и женское Карина. Эти имена фиксируют у западных славян. Venator Karen – охотник Карен (1108) в моравских документах. В Далмации есть город Карин (63).У сербов встречаются имена Карен и Каран (64). И сейчас в Хорватии стоит город Gornji Karin. Но не исключено, что имя Кары восходит к прозвищу Карий (либо карие глаза, либо волосы). Каницаръ – двуосновный когномен, Кани+царъ. Вторая основа царъ является искажением когномена Цезарь. Ceasaries – «кудри, вьющиеся волосы». Первая же основа сanus означает «серый, пепельный, седой». Соответственно, сani ceasaries – буквально означает «седые волосы, седые кудри». Вполне возможно, что имя идет от болгар, где встречаются также имена Царко, Царьо, Царо (65).

Двуосновным когноменом является и Пубе+ксарь, где «ксарь» это то же, что и «кесарь» и является все тем же искажением слова «цезарь». Pubes – означает ‘возмужалый, сочный, пышный’, а также растительность на лице, бороду. В данном случае этот когномен, скорее всего, означает ‘пышные волосы, пышные кудри’. Актеву – это искажение имени Октавий и Октавиан. Эти имена использовались и в X веке. Достаточно вспомнить современника подписания договора Игоря папу римского Иоанна XII, который в миру носил имя Октавиан Тускало (937–964). Благодаря миссионерской деятельности католической Церкви эти имена вошли в именословы многих европейских народов. Представлены они были и у славян (бел. Актавій, укр. Октавій, пол. Oktawiusz, серб. Октавије, хорв. Oktavije). Истр – когномен от названия реки Дунай. лат. Hister — уроженец Истрии, истриец. Встречался в роду Палпеллиев и также заимствовался представителями различных племен, проживавших в бассейне Дуная, в том числе и славянами.

Среди имен в договорах есть как минимум три греческих имени: Евлиск или Ермиск, Стемид и Тудор. Носителями их также, скорее всего, были южные славяне. Имя Евлиск или Ермиск содержит характерный греческий уменьшительный формант -иск. Для имени Евлиск трудно понять его этимологию и возможно тут присутствует какое-то искажение, но имя Ермиск является уменьшительной формой от имени Эрмий (Гермес), точно также как Феодориск от Феодор, или Василиск (царек) от Василий. Имя Стемид также имеет характерный патронимический суффикс -ид, как в имени Леонид (принадлежащий роду льва). По смыслу имя должно восходить к греческому слову Стема (родословие) и должно буквально означать «принадлежащий роду или родословной». В Ипатьевской летописи имя представлено вообще как славянское – Стемир.

Тудор – это попытка на латинский манер передать имя Феодор. Западные и часть южных славян восприняли это имя в форме Теодор. По-болгарски это имя и сейчас звучит как Тодор. В древнерусских документах встречается Тудор, тиун вышгородский (1146), Тудор Сатмазович Берендей (1159), Тудор Ельцичь, воевода галицкий (1160 г.) (66). Вполне возможно, что и имя Аминд имеет балканское происхождение и его носителем мог быть какой-то балканский славянин. Имя Гунастр пришло с дунайской прародины славян. Егри – венето-иллирийское имя, носителем которого также мог быть балканский славянин (67).

Проанализированные выше имена принадлежали, если не все, то в подавляющей своей массе, славянам, причем большинство – восточным славянам. Часть имен, в том числе и германских, фиксировалась у западных, балтийских славян, что в целом и показывает, кем были варяги русских летописей. Также список имен содержит ряд латинских и греческих имен, носителями которых, скорее всего, были балканские или дунайские славяне. К этому перечню имен примыкает небольшое число имен, которые могли принадлежать и не славянам.

Имя Ятвяг восходящее к прибалтийскому этнониму и носитель его, скорее всего, из Прибалтики. В договоре Игоря также встречаются два имени (Стегги Етонов), которые предшествуют имени Свирько, стоящем в родительном падеже. В перечне знати и их представителей каждому знатному человеку соответствует один представитель. В данном же случае получается, что человек с именем Стегги должен представлять Етона и Свирько, что нарушает общий принцип формирования списка. Скорее всего, это ошибка переписчиков, которые разделили слитно записанное имя Стеггиетонов, а перед нами ятвяжское имя Стегутов<Стегут. Интересно, что под 1227 г. в Ипатьевской летописи приводится нападение двух ятвяжских князей на Берестье (68). Один из них Стегут Зибрович при отступлении был убит воеводой Шелви. В летописи в одном месте это имя записано «Стегоутови», что в общем и показывает, как возникли подобные искажения.

Дважды встречается тюркское имя Алдан, которое до сих пор встречается у тюркоязычных народов, и оно могло быть довольно рано заимствовано (Олданъ Новгородец, 1231). Встречаются и два иранских имени. Об имени Сфандра А.Г. Кузьмин пишет: «Традиционные иранские имена – женское Эсфанд и мужское Эсфандар происходят от “Эсфанд” – двенадцатый месяц года… В договоре имя производится от мужского варианта, в чем может сказываться славянское влияние». Фрутан в иранском языке означает «скромный» (69).

К скандинавским именам можно отнести только имя Свен, но и тут нет стопроцентной уверенности, что речь идет о скандинаве. Во-первых, те же балтийские славяне могли заимствовать это имя, во-вторых, существовало еще и греческое имя Сфен (Σθένος), от древнегреч. σθένος (стенос) – ‘сила, мощь’ (также Σθενώ или Σθεινώ – одна из трех сестер Горгон).

Таким образом, на 90 имен нет ни одного имени Эрик, Харальд или Олаф. Отсюда ни о каких норманнах, а тем белее о каком-то норманском засилье в Киеве во времена Олега и Игоря не может быть и речи. Носителями подавляющего большинства имен – 83 человека – являются славяне: восточные, балтийские, южные (возможно, и представители других народностей балканского и дунайского регионов). К ним добавляется очень незначительное количество носителей имен прибалтийских – 2 человека, иранских – 2 человека, тюркских – 2 человека с одним именем и, возможно, скандинавского имени – 1 человек. Так, что и в антропонимии у норманской теории, искусственно созданной в Швеции в Смутное время в чисто антирусских целях (70), нет абсолютно никакой основы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Гедеонов С.А. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисл., коммент., биограф. очерка В.В.Фомин. М., 2004.С. 211-236.

2. Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа // Изгнание норманнов из русской истории / Сб. статей и монографий / Составит. и ред. В.В. Фомин. М., 2010. С. 254-265; его же. Об этнической природе варягов (к постановке проблемы) // Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 600-616.

3. Holder A. Altkeltischer Sprachschatz. Т. 2 (I-T) L.,1904. Col. 1248-1249.

4. Суперанская А.В. Словарь русских имен. М., 2005. С. 12-13.

5. Тупиков Н.Н. Словарь древнерусских личных собственных имен. СПб., 1903.

6. Сафронов С.А. История русских имен, отчеств и фамилий. Красноярск, 2021. С. 14-15.

7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., ,2007. Т. 4. С. 122; Трубачев О.Н. Происхождение названий домашних животных в славянских языках. М., 1960. С. 7; его же. К истокам Руси. М., 2013. С. 91.

8. Роспонд С. Структура и классификация древневосточнославянских антропонимов (имена) // ВЯ. 1965. № 3. С. 5-6.

9. Там же.

10. ПСРЛ. Т. 1. М., 2001. Стб. 150.

11. ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 711; Тупиков Н.Н. Указ. соч. С. 5.

12. Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 420-421.

13. ПСРЛ Т. 1. М., 2001. Стб. 37.

14. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. С. 395.

15. Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов… С. 613.

16. Роспонд С. Указ. соч. С. 19.

17. Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 207; Роспонд С. Указ. соч. С. 15.

18. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. М., 1980. С. 231, 238.

19. Крылов Г.А. Этимологический словарь русского языка // https://lexicography.online/etymology/krylov/%D0%BA/%D0%BA%D0%BE%D0%BB

20. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. С.162-163; Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. Т. 4. М., 1991. С. 217.

21. Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. Т. 2. М., 1989. С. 351; Фасмер М. Указ. соч. Т. 1. М.,2007. С. 435.

22. Фасмер М. Указ. соч. Т. 1. С. 470.

23. Тупиков Н.Н. Указ. соч. С .375; Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.,1974. С. 91.

24. Фасмер М. Указ. соч. Т. 1. С. 677.

25. Морошкин М. Я. Славянский именослов, или Собрание славянских личных имен в алфавитном порядке СПб., 1867. С. 45.

26. Этимологический словарь украинского языка. Т. 1. Киев, 1982. С. 438.

27. Фасмер М. Указ. соч. Т. 2. М., 2007. С. 205; Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. С. 306.

28. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 6. М., 1979. С. 264.

29. ПСРЛ. Т. 1. М., 2001. Стб. 70, 123.

30. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 24. М., 2000. С. 150.

31. Самсонов Н.Г. Древнерусский язык. М., 1973. С. 101.

32. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 15. М., 1989. С. 13.

33. Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. Т. 1. М., 1988. С. 373-374.

34. Лопатин В.В., Улуханов И.С. Словарь словообразовательных аффиксов современного русского языка. М., 2016. С. 477.

35. Фасмер М. Указ. соч. Т. 3. М.,1987. С. 388.

36. Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 78.

37. Фасмер М. Указ. соч. Т. 3. С. 388.

38. Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 27, 31.

39. ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 614; Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 27; Тупиков Н.Н. Указ. соч. С. 113, 116, 176-177, 185.

40. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 4. М., 1977. С. 159.

41. Фасмер М. Указ. соч. Т. 1. М., 2007. С. 475.

42. Там же Т. 2. С. 492.

43. Этимологический словарь украинского языка. Т. 1. С. 596.

44. Тупиков Н.Н. Указ. соч. С.119-120.

45. Русинов Н.Д. Древнерусский язык. М.,1977. С. 43.

46. ПСРЛ. Т. 1. М., 2001. Стб. 12.

47. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 28. М., 2008. С. 226.

48. ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 728; Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 211.

49. Тупиков Н.Н. Указ. соч. С. 286; Веселовский С.Б. Указ. соч. С. 229.

50. Фасмер М. Указ. соч. Т. 1. С.523.

51. Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 234.

52. Рыбакин А.И. Словарь английских личных имен. М., 2000. С. 111.

53. ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 260.

54. Рыбакин А.И. Указ. соч. С.148.

55. Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 27, 98.

56. Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа. С. 259.

57. Тупиков Н.Н. Указ. соч. С.790.

58. MGH_SS_2. Р. 382.

59. Топорова Т.В. Культура в зеркале языка: древнегерманские двучленные имена собственные. М., 1996. С. 79.

60. Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа. С. 262.

61. Веселовский С.Б. Указ. соч. С. 37.

62. Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 226.

63. Там же. С. 226.

64. Морошкин М.Я. Указ. соч. С. 97-98.

65. Ильчев С. Речник на личните и фамилните имена у българите. София, 1969. С. 526.

66. Тупиков Н.Н. Указ. соч. С. 404.

67. Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа. С. 256.

68. ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 751.

69. Кузьмин А.Г. Тайны рождения русского народа. С. 255.

70. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 8-57; его же. Норманизм как порождение великодержавных устремлений Швеции в Смутное время // Смута как исторический и социокультурный феномен: Материалы Всероссийской научной конференции. 22-23 апреля 2013 г. М., 2013. С. 159-165; его же. Ультранорманизм в прошлом и настоящем // Историческое образование. 2014. № 2. С. 22-69; его же. К 400-летнему юбилею начала норманской теории // Актуальные вопросы гуманитарных наук: теория, методика, практика. Вып. 2. М., 2015. С. 229-248.

---