Убивали комаря мы до самого утра.

Поначалу мы мычали и отмахивались, а потом мы осерчали, хоть и ахали, громко хлопали ладошами, аплодировали, но не выбили хорошего, только пирровое. Ибо мы, вооружившись хлопушкою, били по столу, по стенке, будто пушкою, разносили чепуху мы мортирою, хорошо, не разнесли всё в квартире мы. Утомили комаря до невозможности, так что спрятался он где-то в складках сложности, на краю какой-то крайней укромности, накопивши против нас кровной злобности.

Успокоенные, тем более утомлённые, повалилися мы спать на пелёночки. И едва нас охватили чары Гипноса, вдруг впился́ нам в уши зуммер гибельный. А впридачу и уколы ядовитые пронизали наши шкуры беззащитные. Мало больно – бесполезно бить по лбу или по я́годице: попадание вслепую только кажется. Так мы за полночь возились и косячили. Пока я не догадался на живца клёв. Как испил комар до сыта из артерии, то его, отяжелевшего, и похерил я. Но успел он напоследок пропищать: ити... отольёшь еще всю кровь сам с повинною, как дитятицы нагрянут укравинцы иии…

15.7.24

---