Мы Иваны, не помнящие родства со своими предками, а наоборот, искажающие родство и умаляющие суть в угоду авторитетным иноземным мнениям и словам, сейчас английским. Вот почему мы выглядим как суррогатные Ivany-Айваны, уже наполовину пренебрёгшие своей родной речью, заменив её всяким несуразным подражанием менеджмента, дедлайна и, прости господи, дивного дайвинга. Что уж говорить о сознании и памяти. Слава богу, что язык тысячекратно больше любой нашей речи и в своих многовековых отложениях языковых конструкций помнит всё – даже то, что никто из нас единолично никогда не знал и даже не помышлял. Благодаря языку и каждый из нас лично может что-то вспомнить по подсказке письмен. И тем больше вспомнить, чем подлиннее и древнее памятники письма.

К сожалению, на пути такого припоминания полно препятствий. Прежде всего элементарная путаница алфавитов читателями. Вот начало трёх: лат. ABCD, греч. ΑΒΓΔ, кирил. АБВГД… Уже тут на фоне нелинейного сходства видно, что В везде написана одинаково, но в каждом письме имеет разное значение, и только в кириллице различена с Б. И подобное с С [ц/к], с Г (фрикативное / взрывное, а позиционно и [к, ж]). Именно поэтому нужно анализировать древние написания с научной тщательностью, в каждом конкретном тексте выясняя, что именно обозначает каждая буква. К сожалению, в силу плохого образования и традиционных установок слова из древних источников в любой момент читают не по анализу конкретных фактов, а либо по современной привычке, либо по договорённости цеховых построений. Увы, не все помнят, что правильно свёкла, а не свекла́, О́мир, а не Гоме́р, Рома, а не Рим или Рум. Самые вопиющие примеры касаются нашей истории. Например, византийские свидетельства 9 в. о нашей стране βουλγαρία-Воулгариа и латинские 4 в. vulgares-вулгары историографы вопреки норме чтения греческих и латинских знаков тех эпох (но по поздней путающей традиции, вроде Базилио из Василия) толкуют как Булгария (а также Булга вместо Волга, булхи вместо волги-вологи и т.п.). Хотя и академически миф Великой тюркско-угорской Булгарии давно опровергнут грамотными историографами. (Ни здесь, ни далее я не делаю ссылок, чтобы не загромождать популярный текст. Но заверяю, что каждое сказанное слово обосновано теоретическим и практическим анализом идей и памятников, подкреплено авторитетами, примерами, обобщениями. Профессиональный, умеющий работать с информацией, читатель легко найдёт все обоснования по аннотированному списку статей и книг по адресу https://inform-ag.ru/author_info/3/).

Даже такие недавние, известные греческие и латинские источники читаются не так, как в них написано, а как хочется. А фактов, что наша страна до Киевской Руси называлась Волгарией, Волгарой, сотни (от Армянской географии до приволжских псалий). Это значит, что страна не только была до, но и была русскоязычной. Но и многое другое – сплошь неправильно прочитано древними иноземцами и их современными наивными последователями (вот несколько очевидных примеров: паросситы Плано Карпини вместо порусситов, акациры Иордана и агатирсы Геродота вместо Ока-таров, тарцев, жителей земли Оки, языги Птолемея вместо язы́ки-народы, варинги и варранги вместо варяки-делатели).

Ещё хуже, что и родную повседневную речь, как видно по варякам-варягам, мы уже давно воспринимаем как Ivany – по колодке чужеземных образцов (греческих, латинских, шведских, французских, немецких, английских и уже скоро того гляди подпадём под китайское иго). И поэтому даже своё тысячелетнее письмо всегда и сейчас замещаем англо-чучмекским канцеляритом, уже во многом даже не замечая этого (греч. Росия вместо Русь, фр. мэр вместо голова, эскалация, субстантивные консультации, паритет) или олбанской придурью (мedwed, пишы исчо, отливай в граните). Как ни искусственны эти выражения, всё же через такую массовую имитацию чужой речи и письма и выворачивание своей (по примеру А.А. Куника из сер. 19 в. на основе детских лингвистических аналогий всё ещё производя русь из фин. Ruotsi «Швеция») мы не только мимикрируем, приспосабливаемся к другим, но привыкаем, что наше родное письмо, набор фраз и слов не абсолютны, не единственно правильны, что возможны другие способы выражения и записи, другие облики и непривычные образы наших обычных слов и имён. И это правильно. Достаточно взглянуть на близкие и родные белорусские и украинские формы: дзед-дiд-дед, вечар-вечір-вечер, падмятаць-підмітати-подметать, поўны-повний-полный, яшчэ-ще-ещё.

Хотя для выработки локальной самозащитной идеологии и практического выживания это памятование губительно (жалко вдарить даже вконец обнаглевшего брата хохла), но зато так мы разворачиваем своё внимание в историю. Выходит, для нас важнее не выживание, а смысл? Но тогда следует быть честными и безжалостными хотя бы в своих мыслях.

Одна из главных сложностей исторических поисков в том, что не только возможны, но и были другие способы оформления речи, другие формы письма. Сейчас в Европе пишут в основном либо на латинице, либо на кириллице. Так отложилось только в последнюю тысячу лет. До этого, как минимум, ещё тысячу лет каждая европейская сторона обретала свою систему письма, подходящую для передачи местной речи. По обстоятельствам выделения стран и народов где-то это затянулось до сего дня (казахское, украинское, молдавское, конечно уже на новой основе). Но по окраинам с древности сохранились греческие (έλληνας-hэ́лленас), армянские (հայեր-hайер), грузинские (ქართველი-картвели), еврейские  (עִבְרִים‎-иврим) письмена.

В целом по Европе переход к местно точной письменности происходил в период между серединой 1 тыс. до н.э. до середины 2 тыс. н.э. И было это не линейно, а очень разнообразно. Хотя в каждом случае можно заметить общий источник. Из переходного периода во всех местностях Европы обнаружены обширные остатки рунного письма, различные формы которого и послужили основой для формирования гречицы, латиницы, кириллицы и других временно употреблявшихся систем. Это видно не только по истории письма, а прежде всего по сохраняющемуся стилю знаков. Руны в разных концах Европы тысячи лет имели яркий прямолинейно-угловатый характер, вызванный тем, что исходно они были резами и чертами, силовыми царапаниями, ранениями твёрдого материала (камня, кости, дерева, керамики), что невольно минимизирует закругления. Наоборот, плавный, не резаный, а свитый, вязаный стиль (облик руна́, а не рун-ран) нагляден в уже приведённых примерах окраинных видов (особенно в грузинском), что говорит о более позднем становлении, когда уже появились материалы и навыки не испещрения-резания, а письма в современном смысле, нанесения красящих линий на поверхность. Не случайно архаическая маюскульная (прописная) гречица (ΈΛΛΗΝΑΣ) тоже угловатая, а не закруглённая, как строчная (как минускул, оформившийся только к 9 в. н.э.).

Показательно, что и названия письма в каждом языке сохраняют древнейшие внутренние мотивации резания (рун), как ни странно, почти совпадающие с народно-этимологическим русским восприятием звукоформ. Греч. γράμμα-буква, γράφω-писать (по мотивации, ковырять кромки, кропать, крапить, гравировать). Арм. գիր [gir]-буква, письмо (керить-кернить, херить, кроить-корить, снимать кору, коряжить) (древнеармянское письмо – просто գրաբար, грабар: коряба). Груз.  წერა [ts'era]-писать, письмо (цера-царапание-трение). Ивр. כתיבה [ktiva]-письмо, написание, לִכתוֹב [likhtov]-(в)писать (двойная мотивация: штиво-чтиво и вштифтовать, рихтовать).

Что касается древних рун, у всех на слуху этрусские и германо-скандинавские руны, которые имеют и явное внешнее сходство, и, как известно, общее происхождение. По аналогии с ними сравнительно недавно, с 17-18 вв. предположены славянские. Но достоверных рунных памятников, очевидно и логически правильно читающихся по-славянски, их ярые адепты не предъявляют, отчего и академическая система их справедливо не признаёт.

Наиболее наглядно переход письменности отражён в тысячах памятниках Южной Европы, постепенно из непонятных и до сих пор тоже сомнительно дешифруемых написаний замещающихся к переходу эр вполне ясными греческими или латинскими текстами. Простой пример. Древнейшие этрусские буквы с таблички из Марсилианы 7 в. до н.э. (по виду предмета – памятка для письма: ученическая цера-тера из слоновой кости с эталоном букв над полем записи, т.е. дощечка, на которую наносился воск, а на нём выполнялись упражнения, вновь и вновь затираемые) (чтение справа налево): .

Знаки в принятых по традиции значениях передаются только в смешении латинских и греческих букв: ABGDEVZHΘIKLMNΞOPŚQRSTUXΦΨ. Но настоящая сложность в том, что все этрусские буквы писались на практике с большим разнообразием, с обилием совсем не похожих вариантов не только начертания, но и звучания (чуть не в каждой местности свой италийский, камунский, ретский, венетский, лемносский алфавит). Поэтому ничего точно до сих пор не прочитано: «этрусское не читается!» Полно гипотез языка написания, но извлекаются только отдельные слова, похожие на современные западноевропейские. Причина в той же многоплановой путанице алфавитов, языков, навязывании традиционных и авторитетных предрассудков (часто – в подтасовке, прямом и косвенном исправлении памятников), неучёте фактически наблюдаемой предметной и языковой ситуаций в конкретной надписи, неспособности декодировать каждый текст автономно, как самоценное словесно-поэтическое произведение.

И на севере Европы было своё с виду позднее изменение рун в современное письмо. Вот старшерунный ряд букв на камне из Кюльвера с балтийского о. Готланд (4 в. н.э.) .

Нужно заметить, что часть знаков тоже в «этрусском» написании (ᚨ ‡ ᛒ). По традиции считается алфавитным рядом, по первым буквам называющимся футарком (по аналогии с альфа-витом, а-бе-це-дарием). Если марсилианский алфавит очень уместен на маленькой дощечке по её назначению, то невероятно, чтобы на метровом камне, который не положить в котомку, тоже написали всего лишь футарочный ряд букв. Учитывая размеры предмета, это никак не памятка для письма. Но вполне может быть, что это памятка, установка для чтения всех многочисленных камней Скандинавии, расставленных северо-западнее ещё до эпохи викингов (а потом массово поновляемых и тиражируемых местными подражателями). Кроме того, как известно по различным алфавитным именникам, буквы должны читаться как единая фраза (и это точно подтверждается именником глаголицы). Это задаёт критерий правильности чтения и позволяет прочитать связный текст. Увы, ничего подобного учёными толкователями даже не предположено. Не удивительно, что и эта система письма с тысячами тоже плохо дешифруемых памятников была вдруг вытеснена по культурно-политическому подчинению уже готовым латинским письмом.

А на Руси как будто не было ничего своего, но при этом не произошло замещения ни латинским, как в Германиях и Скандинавиях, ни греческим, как, например, в соседней Болгарии до распространения кириллицы (где существовало множество текстов греческими буквами, написанных, как считается, то ли по-гречески, то ли по-тюркски). Все найденные на Руси переходные древности по якобы преобладающему внешнему виду знаков тоже считаются либо германо-скандинавскими, либо тюркскими рунами с игнорируемыми или необъяснимыми добавками других систем письма (то ли греческо-латино-кирилловских, то ли даже семитских и арабских), а потому и читаются плохо, избирательно, произвольно.

Однако если хотя бы внешне сравнить наборы знаков с памятников континентальной Восточной Европы, т.е. с территории исторической Руси (гораздо большей, чем принято), то бросается в глаза не огромный разнобой знаков и усугубляющееся со временем разнообразие форм рун южной, западной, северной периферий Европы, а, наоборот, устойчивое сходство и тысячелетняя неизменность используемого богатого репертуара.

Несомненно, что любое внешнее сходство ничего не значит само по себе и поэтому даже не замечается в учёных штудиях. Да и мною осознано только после того, когда большое количество памятников из всех мест Европы по принципу контрольной проверки было проанализировано по отдельности, прочитано по правилам поэтики (палеографического учёта начертаний, комбинаторного анализа знаков, предметного и ситуационного установления языка чтения, по законам лексической грамматики и семантики, образам языкового мировидения). Повторяю, в силу дурной системы образования палеографы, лингвисты и историографы не проделывают такой работы целостно, чаще всего не зная и даже не понимая фундаментальных открытий своих коллег (даже таких авторитетов как Потебня, Бахтин, Апресян), и тем более не могут её проделать, поскольку система организации научных работ и продвижения направлена только на поддержание господствующих установок и корыстных интересов академических господ. В целом действует системная наукофобия, что наглядно проявляется и в намеренном отсутствии государственного финансирования науки, и в уже сорокалетнем отсутствии в истории и филологии новых направлений и имён (зато на пустом месте расцветают различные фрики-врики). Ситуацию осложняет и психология: академический чин может даже не знать и не может признаться, что он не знает теоретических основ и руководится практической корыстью; зато его авторитет и доход фундаментален, подкреплён авторитетом государственного статуса и финансирования, даже тогда, когда он не знает предмета всесторонне и в общих вопросах честно признаёт себя узким специалистом.

Начертательный и обозначающий характер этого переходного письма лучше всего проявился в памятниках белорусского городища Масковичи в силу большого числа надписей на костях и камнях, сохранившихся компактно благодаря в том числе тому, что материалы накопились в местной школе.

Среди них есть совсем простые учебные рунные опыты, вроде  (УТШИ, учи, т.е. ученики, учёба, уроки) или  (УДЗ, тоже уч-ученик, написанное через другую букву). Есть посложнее: (КИЛИУТИ, кили-кости учьи и кили-колы, знаки отчьи; ср. лат. маюскул, минускул, где суффикс -сulus сохраняет слово).

Но подавляющее большинство надписей являются сложными, лигатурно-эмблематическими и поэтико-игровыми написаниями по тем или иным поводам. ,  У(KIlIST)ДЖ, уч-килист, кил-истинный. Эмблема учеников писарей местной администрации князя. , КАРРИДЗ – кар-риз, корорез, резчик кор (текущих письменных документов) и одновременно кары-реш(атель). Эмблема писца-дьяка, вероятнее всего, ближайшего помощника князя (учеников готовили именно в этом качестве).

Кроме ученических есть взрослые надписи на инструментах (пряслицах, пестиках, грузилах), выражающие уместную поэтико-языковую, магическую, игру. На пестике:

 

«толоч для душий (пряностей) / толочь до дужек». А на обороте – те самые дужки и команда «сжа-ать, сжа-ать».

На пряслице:

,

SIСIй ПIАTаЩАУТ УЩТIй ТАIJIТ, т.е. сучи пятьсот, учти тайщыт-тысячу.  

На грузиле: СᛅᚴᛏIᚾI, сак тини, т.е. тяни уду, леску с крючком.

Все написано в основном на русском языке, но с постоянным белорусским акцентом и с непрерывным ироническим обыгрыванием ближайших произношений (белорусского, украинского, польского и даже латинского). Хорошо виден в примерах неорфографический и некодифицированный (т.е. неузаконенный) характер письма. По нынешнему восприятию, слова просто написаны с ошибками (так же, как наивному восприятию кажется, что с ошибками говорят и пишут белорусы и украинцы). Звучащие слова ещё не имеют однозначного и привычного буквенного облика. Поэтому писатели легко пользуются любыми подходящими буквами для передачи одного и того же слова. Не мудрено, что и разные слова внешне могут выглядеть почти одинаково. В силу этого любое чтение кажется произвольным. Так что хочется божественных доказательств правильности: прецедентом другого такого же написания, живым свидетелем, а лучше академическим словарём диалектной зоны. Для устранения кажимости и казусов главным по ошибке считается авторитетность «профессионального» читателя. Дескать, академик не может прочитать неправильно. Но ничего такого для самых древних текстов быть не может, ни словарей, ни академиков. Чтение оригиналов – это первое и главное, откуда выводятся словари и образуются академики. Единственными критериями правильности чтения являются соответствие вычитанного значения позиционному расположению знаков, предмету, описанному надписью, и ситуации пользования надписью и предметом. Все палеографические, историографические, археологические и т.д. факты являются следствием, выводом чтения букв, памятников, ископаемых источников (часто неправильным выводом ложного чтения) и не могут быть средством установления правильности написания и его смысла, тем более – установкой по предписанию их правильности. Только безустановочная, объективная поэтика имеет полный инструментарий по установлению точности написания, уместности языка и разумности исторического значения.

Важно, что принцип масковического письма таков же, как и в этрусских и германских рунах. Но только в Масковичах этот принцип точно осознавался и разнообразно обыгрывался. Это значит, что вариативность и многозначность каждой буквы знали как привычное, естественное, нормальное свойство письма. Помнили удивительную и странную природу письма, которую латиняне или скандинавы в разных обстоятельствах пытались преодолеть и исправить по-своему.

Внешне переходность письма проявляется в сочетании признаков разных азбук: рунной, глаголической, кирилловской. А знаки каждой из них при этом в разных надписях пишутся вариативно, в разных свободных стилях.

Вот список основных простых масковических знаков, которые сводятся к привычным начертаниям, не считая тех вариаций, которые можно считать нестандартными лигатурами или непрояснёнными начертаниями. Прежде всего аналоги рун: ᛅ ᛆ I ᚽ  ᚾ 𐰭 ᚴ ᛚ ᚫ ᚢ ᚣ ᚥ ᛏ ᛐ ⇃⇂↓ ᛨ → ᚲ ᛊ ᛋ ‡ ᚻ ᚺ ᚼ ᛗ ᛖ + > - ᚱ ᛣ ᛄ ᛓ 𐰚⇑ ᛈ ᚦ D ⦈ ᛞ ᛉ ᛘ ᚷ  ᛟ ᛜ ⌷ # ☉.

Рядом с ними на равных основаниях фигурируют кирилловские (латино-греческие) знаки: А Б Е Ж S Ȥ Н К Λ М N О П Р С Т У Ф Х Џ Ч Щ Ѧ Ѫ V Ψ.

Если сравнить уже приводимые азбуки, легко выделить среди рун футарка знаки италийских рун (разумеется, не зацикливаясь на нюансах, развороте написания, тем более якобы предписанных значениях): D (⦈) ᚫ ‡ ᚻ ☉(⊗) I ⇃ ᛋ 𐌔 ᛐ ᚴ ᚷ ᛄ ᛘ. Учитывая латино-кирилловский регистр, нужно добавить италийские (и скандинавские) знаки, похожие на ВКМОТР. В сумме это 20 знаков, что почти полностью перекрывает репертуар как италийских, так и германо-скандинавских рун.

Наконец, нужно отметить и присутствие иных знаков, в которых из-за экзотического начертания не сразу распознаются глаголические буквы: Ⰾ Ⰽ Ⱑ Ⱉ (ⱉ ), а предположительно и Ⱏ Ⱐ. Однако подобный упрощённый облик глаголицы  подтверждается однозначными прецедентами в разных краях Руси. Изменения знаков говорят об их длительном пользовании. С помощью глаголицы весь переходный период происходило техническое осознание фонетического строя разных языков и выработка подходящих местных алфавитов.

Интересно, что сочетание разных азбук то и дело обыгрывается почти в каждом конкретном написании. Авторы текстов хорошо знали и различали все эти формы письма. Часто руны даже составляются в такие блоки, лигатуры, которые изображают кирилловские знаки Щ, Ч, N, К, И, Ѧ и Ѫ. Из приведённых примеров это хорошо видно по KIlIST, которое можно опознать и как KNST-KЛIST-KIЛST (кнъст - князь, кнехт, кнест; killist)...

На самом деле осознание разницы и сходства, тем более игра по наглядному превращению разных рун в поздние буквы, возможны только потому, что носители этого письма с самого начала знали о единстве происхождения всех разновидностей из одного источника – из резаных рун и черт, бук(в), резанных по буку-дереву, плашки которого образуют буки-книги.

Суть дела в том, что сам принцип рунного письма был в переходе – в отображении переходных звуков, т.е. тех, которые фактически, по-разному слышатся простому носителю в одних и тех же словах, тем более в разных, поскольку никакого представления о грамотности, орфографии, частях речи и слов, корнях и окончаниях, фонемах у людей ещё не было (именно это свойство живой речи в контрасте с принятыми написаниями мы сейчас ёрнически имитируем так называемой олбанской, падонкафской орфографией).

Длительность перехода не менее полутора тысяч лет, отражённая в Масковичах, связана с тем, что рунное письмо было не только традиционным, но родовым русским изобретением. Хоть это прямо нигде не написано как свидетельство современников, это легко выясняется по соотношению текстов разных мест и эпох. Мало того, что те же принципы масковического письма лучше всего проявляются в самых древних памятниках средиземноморской и скандинавской периферии. Самые древние памятники тех периферий читаются на подлинном древнерусском языке почти в его классическом, хоть и «устном», синтаксисе, но при отсутствии какой бы то ни было орфографии и в древнейшем состоянии лексики как по семантике, так и по морфологии.

Наконец, все древнейшие памятники (средиземноморские от 7 до 3 вв. до н.э., скандинавские – вплоть до эпохи викингов) и по содержанию отражают одинаковую, одну и ту же социально-государственную организацию образа жизни, охраны порядка – местную казачье-сечевую автономию (по внутренней структуре, по сути, в том виде, как она сохранялась на Дону вплоть до образования СССР), сопровождающуюся постоянным приставным контролем представителя русского рода (тела-дела-рысем-решом, рейнджером, руссьим азом, приставом, как это восстанавливается на разных представительских эмблемах: амуниции, наконечниках копий, шлемах, посуде).

Для сравнения примеры письма. В Масковичах есть фантастическая упаковка фраз в искусном построении букв:

 . Полная развёртка: Ткичи сичи ит кичи сичи, т.е. писцы-сечи (резчики) из кучи-круга Сечи.

На шлеме 5-2 вв. до н.э из словенского Негау: ᚻАᚦᛁᛉА𐌔ᚾᛁ𐌔𐌄ᛁ𐌅А [ᚴ⌷ᛁRАᚾᛁᚣ] – гачи ксязни зўива (свива) Кий-раню/я, т.е. княжеские казаки круга Кие(ва) раннего (южного).

Ярлык на пяти золотых посудинах 5-8 вв. из клада Надь-Сент-Миклоша:   ,  КИАВ ИД РОУЩ, Киев от Руси-Рыщи.

И даже на болгарском межевом столбе из 904 г. есть точное свидетельство (греческими буквами по-славянски) остаточного русского протектората: «…Границу Романии к Болгарии (ромеев к болгарам) емы Симеон от теоарх Болгар [и такой-то от ромеев] при Теодору, таркану (тараконе, землеправителе кона) Олега при Дристру комите (при управляющем Олега по Дунайским землям)».

 

Само собой, это самые лёгкие примеры, которые можно предъявить без деталей и пространных объяснений текстов, их чтений и событий, отражённых в них. Это всего лишь намёки на реальную картину истории, которая неизвестна в силу игнорирования множества древних фактов, ошибочного оперирования известными и манипулирования несомненными и двусмысленными в целях личной политической и практической выгоды. Пока в официальных кругах никто не заинтересован не то что в истине, но даже в знании, превышающем знание чинов. И тем меньше чины в этом заинтересованы, что они точно понимают свои фундаментальные ошибки и натяжки, которые они постоянно делают. Но они не могут поступиться своими ложными принципами, поскольку это требует не только смены научных подходов, но и отказа от самоубийственного для народа и страны романо-германского, по Н. Трубецкому, западного мировоззрения и западной же модели политического и практического выживания. Необходим решительный поворот в организации структуры науки и научного производства.

Только в этом случае общими усилиями мы сможем  реализовать тот  поворот в науке истории и разворот реальной истории, который давно намечен и обоснован нашими ближайшими предками в качестве различных версий общего дела. При этом мы всего лишь вернёмся к тому общему делу русского, человеческого рода, который осуществлялся нашими предками испокон веков, а подспудно, без ясного сознания, и всегда – даже в самые глухие моменты забвения, как во времена советской власти или посоветского нестроения, всё ещё продолжающегося.

---