Уже прошло больше 30 лет, когда я впервые сказал что-то системное, хоть и не вполне продуманное об экономике как организованном хозяйствовании. Готов согласиться – не такое уж мудрёное и выдающееся, тем не менее в методологическом плане ставящее под сомнение принятый тогда детский лепет науки. Однако за все годы наука не стала лепетать умнее, а мои юношеские наблюдения до сих пор не воспринимаются не только как мысли, но даже как связные слова. Невосприятие не связано со сложностью слов. Дело в установочном неприятии мыслей. Многократно я имел возможность проверить профессиональное восприятие. Что-то, из 2010 г.,  как обсуждение сохранилось в широком доступе до сих пор в комментариях на http://maxpark.com/user/4008152522/content/491486.

Я бы уже давно перестал дёргать кого-то, если в реальной жизни было бы хоть какое-то ощутимое развитие общих дел и мыслей. К сожалению, происходит именно то, от чего я остерегал.  Вот почему сейчас я вновь попытаюсь сказать об экономике совсем простым, бытовым языком, не вдаваясь ни в какие дебри, и даже не заботясь о научной точности своих слов. На мой вкус, буду говорить просто пошло, словесными жестами, на пальцах. Но, видимо, с той же степенью учёной приблизительности, как говорят все. Однако я все-таки не перехожу на условно-научный, терминологический жаргон всех экономистов, а использую обычные, пошлые слова в их точных общеупотребительных значениях.

 

Недавно я упомянул о природном приводе как источнике ренты в широком смысле слова – всего того дохода, что нужен, полезен, ценен для людей («Рентный ценз. О неустраняемом препятствии к общему делу разговора» – http://inform-ag.ru/publications/57/). Думаю, что «привод ренты» взрывает мозг экономистов своей ненормативностью. Однако это самая общая и короткая формула, показывающая суть нашего хозяйственного пользования природой. Рента порождается природой почти сама собой – лишь при участии нашего хитрого разума, приводящего природу в действие, провоцирующего самоприрост всего. Легко различить самодействие нас как привода и наше умное действие над приводом. Каждый индивид и род во всех своих психофизиологических отправлениях функционируют спонтанно. Мы самовоспроизводимся (рождаемся, едим, спим, растём, совокупляемся, рожаем, умираем) как раз на стихийном приводе природы, будучи в этом качестве собственно природой. А все не автоматические, не мотивированные инстинктом дела и отношения – это то, что вырастает на приводе, но над ним, сверх него, и что складывается и регулируется совсем не по естественным закономерностям привода. Больше того, дела и отношения не вырастают на приводе автоматически, но только могут вырасти при нашем подлинно человеческом взаимодействии. И тем больше такого надприводного, чем более утонченно и разумно наше человеческое взаимодействие.

Природа уже давно приводит нас в действие через организованное посредничество общества. Даже Робинзон, как известно, успешно выживал потому, что сумел сохранить и культивировать системный посреднический навык общества по приводу природы в полезное действие – путём промысла, личного ресурсного провидения (т.е. знания и понимания природы вещей) и личной разработки ресурса (в растениеводстве, животноводстве, переработке и т.д.). Промысел всегда локален и ограничен. А вот привод в действие всей природы, сверх божьего провидения организованный людьми для самоприроста их пользы, является производством, и все получаемые полезные предметы или эффекты – рентой. Природа производит сама (сами собой образуется земля и воздух, конденсируется вода, возникают нефть и газ, растут растения и животные, и т.д.), а люди только организуют это самопроизводство, управляя естественными процессами и контролируя их полезное течение своим коллективным вмешательством.

Организация производящего привода природы начинается, конечно, с появления организмов. Рождается организм как бы сам собой, как бы сделан пальцем (однако в разных количествах, с разной смертностью, выживанием – по-разному в разных человеческих обществах под влиянием разных, отнюдь не природных обстоятельств, а семейно-родственных). А потом нужно его вырастить, воспитать, образовать, превратить в работника. Коротко, тут всё сводится к организации системы образования (от рода до всей современной иерархии). Сверх этого нужно организовать работников, цеха, производственные цепочки и т.д. (от племени до интернета).

Когда наступил момент более или менее успешной автоматизации всех организационных усилий, главным и единственным в человеческих делах по использованию природного привода стали управление и контроль. Управление организациями производства всегда специфично и всегда прямо зависит от свойств обрабатываемых и производимых предметов и обстоятельств производства. В каждой сфере свое управление производством (в животноводстве нужно холить и лелеять животинку, в строительстве – перевозить, перекладывать и собирать до кучи разные материалы, в химии – расщеплять и смешивать ингредиенты, в школе – устраивать и внушать порядки). Если предметами управлять вопреки их природе и свойствам, то никакой пользы от них не получишь и только их сломаешь. Разумное управление по свойствам вещей накапливается в технологии производств. Обстоятельства производства – это уникальное местное сочетание всех наличных факторов (местности, погоды, среды, персонала, образования) и ценностей. Сочетание переменное, переменчивое и многообразно оцениваемое. В своём естественном движении это рынок производства.

Поскольку все люди не могут жить в идеальных обстоятельствах, в реальности возникает система рыночного сравнивания свойств и обстоятельств и уравнивания управления технологическими процессами до самого полезного всему обществу (экономичного!) уровня. Эта система сравнивания-уравнивания есть самоорганизация объединяемых производств через орудие и индикаторы самоуправления (деньги и цены-доли). Так появляется и работает экономическое производство. Деньги – не просто мера и эквивалент, они являются орудием самоорганизующейся связи общего экономического самоуправления. Т.е. это связь нескольких пропорциональных состояний, позволяющая сравнимо-точную оценку каждого в отдельности и поощряющая развитие самого экономного состояния. А цены (розничные и оптовые, местные и мировые, производственные и потребительские, расчётные и подставные, т.е. фактически выставленные на ценник по ситуации) и доли (наценки, проценты, прибыли, зарплаты) – это индикаторы состояния самоуправления и одновременно инструменты его самоналадки.

Сложность восприятия и понимания денег и цен-долей связана с тем, что их внешнее выражение легко спутать с сущностью. Вид денег в каком-то реальном воплощении (легко считаемых и учитываемых золота, товара, бумаги, р/счёта, более или менее легко устанавливаемых по количествам и суммам) принимается за сами деньги в целом. В результате возникают обычные схемы учёта мнимых денег как реальных, многократное умножение иллюзорных сущностей, их осмысление и узаконивание в виде мультипликаторов, агрегатов, но и «борьба» с ними в виде ставок рефинансирования, резервирования и т.п., ещё более умножающих фантомы. Текущее положение дел наглядно и критично описано М. Хазиным в заметке «О силе правильной кредитно-денежной политики».  А неоднозначность такого восприятия и толкования денег нагляднее благодаря еще комментариям к заметке (http://worldcrisis.ru/crisis/3208929).

Деньги в целом, если описывать их по аналогии как физический механизм, – это своего рода невидимое нивелирующее коромысло сообщающихся сосудов, точнее, невидимый анкерный механизм между двумя невидимыми коромыслами: по одиночку всеми локальными производственными промыслами (разрабатывающими природу-привод в ширь и в глубину) и всем единым общественным рыночным промышлением, перерабатывающим суммарную ренту многообразно. Т.е. назначающим и перепоставляющим её «невидимой рукой» рынка во многие образы рентабельности – переоценённой возвратности к месту воспроизводства только зачтённой доли ренты из предварительно начтённой (расчётной, ожидаемой, предполагаемой, предписанной). А цены и доли всегда ситуативны, их счётное и учётное денежное воплощение всегда является не тем, чем оно есть по сути, по навару рентной пользы, и всегда отличается по наполнению для простых потребителей видов (денег, цен, долей) и для тех, кто владеет сутью (денег, пропорций, состояний, сама управления, т.е. кто контролирует ден-массу, навороты, начёты и зачёты хоть в каком-то виде).

Чтобы сделать эти короткие замечания наглядными представлю модель денег в виде системно-структурной таблицы, где все целое денег сгруппировано по разным формам своего проявления (в скобках – примерные, обычные современные частички).

нормальные деньги				уставные (спекулятивные) деньги
вид денег		номинал денег		установленные деньги		постановленные деньги
ден-единица, образец (продукт, дензнак, суррогат)	разновидность пользования (наличные, безналичные, счётные, учётные)	ценовый (товарный, валютный, ситуативный)	стоимостный (потребительский, производственный, рыночный)	видные количества (реальные, номинальные, кредитные, мнимые)	ден-масса, суммы (ден-единиц, разновидностей, количеств, стоимостей)	подставные навороты (рыночные наценки-уценки, оборотные накрутки,  накат-откат)	поставные расчёты, т.е. начёты-зачеты (сальдо, баланс, бюджет, правила, регламент)

 

Итак, деньги, в статике, есть вся эта сложная динамическая система самоорганизующегося самоуправления, орудийные зацепы которой торчат в каждой точке в виде конкретных вещей, приёмов, навыков, традиций, методик, соглашений. По примерам хорошо видно, что в реальности необходимыми составными денег являются и те, что кажутся извращением, теневой, бандитской частью денежной системы. Нет, все суррогаты, мнимости, откаты, сговоры – это элементы самонастройки, тем более важные, чем более неразумны легальные инструменты и централизованные приемы регуляции.

Через деньги динамически как раз и осуществляется реальное управление экономическим производством в целом. Но понять его как закономерное явление и тем более приручить как удобный механизм не так-то просто. До сих пор это не удалось никому, тем более, что теневые механизмы не только не изучаются, но и не признаются за факты. Однако закономерности денежного управления являются лишь развитием и чрезвычайным усложнением любого простого управления.

Вот почему анализ ситуации нужно начинать с простого. Управление в любой форме и на любой стадии в конечном счете не зависит от желаний и целей людей. Наоборот, это люди всегда приспосабливаются к реальным свойствам и обстоятельствам. Суть управления – в уникальном приспособлении к природному началу. Чем более управленчески приспособишься к вещам, тем автоматичнее самовоспроизводство вещей, так что даже возникает иллюзия, что роботизированное производство действует само, неуправляемо. Нет, оно управляется программами, прежней техническо-организационной деятельностью, формализованной и деперсонализированной. При этом все равно остаются персоны-контролёры управления (наладки частей и контроля над целым). Так несколько человек легко управляют целой фабрикой привода ренты, лишь тыкая пальцами и наблюдая за управлением процессами.

Но управлять будет нечем, производства просто не станет, если техконтролёра управления лишить доступа к природному приводу. Самое наглядное – просто выключить автоматизированное производство. Так природным приводом можно управлять не прямо, технологически, а через внешний контроль – «управляя» управлением предприятия, т.е. контролируя управление конкретными организационными и технологическими процессами. В разные времена это достигалось контролем над самым массовым для эпохи орудием самоорганизации производства: над говорящими орудиями (рабов и хозяев), над живородящими организмами (крепостных и кормовых земель), над живоорудующими органами (рабсил и цехов), над био-социо-массой орудий (конвейеров и хозяйств). Сейчас это делается путём контроля над каждой отдельной административной единицей и всей орудующей системой самоорганизации производств, приводимой в действие деньгами, орудийной кровью экономического производства. Коротко, это контроль над авторитетом и деньгами. Если с деталями, то контроль осуществляется через административный регламент орудования: ценз допуска к ресурсным приводам (частный авторитет управляющего производством и честный накат-откат вливаний) и цензуру денег (автоматический досмотр финансовых потоков и ручной постанов-слив денег). Таким образом, админный регламент полностью охватывает и держит в руках всю сферу рыночной самоорганизации и экономического самоуправления.

Если админный контроль за природным приводом сделать тотальным, то отдельные частные производства могут функционировать в автоматическом режиме, добывая ренту по указке денег, а общую самоуправляемую часть (экономичную, полезную обществу экономическую самоорганизацию) можно просто заменить одной простой схемой (накатно-откатной, разрешением на разработку ресурса после возврата львиной доли) или / и сделать всю сферу контролируемой спекулятивной биржевой игрой. Большая часть ренты в таком случае сразу попадает в руки контролёров и их теневых подручных, а разрешённые частные производства перестают развиваться экономически, функционируя лишь по инерции привода, т.е. органически, как естественные организмы, дряхлеющие тем больше, чем меньшая часть общественной ренты в них накатывается и чем больше откат за их право просто быть.

Нужно ли приводить примеры, если ничего другого в мировом хозяйстве просто нет. Россия как нельзя более наглядна с двух сторон, и по внутренней структуре, запрещающей хозяйство, и как угнетённый элемент мирового отъема ренты. Власти уже 30 лет многообразно спекулируют рублём, долларом и т.п., допускают к разработке чисто рентных добывающих ресурсов (по честным откатным понятиям) только приближенных к себе авторитетов, упорно ломают все ненужное им экономическое хозяйство, приватизируют лом, загнав брошенные на произвол остатки неавторитетного народа в теневые архаические промыслы. Но было бы смешно преувеличивать свободу этой власти, если ей самой такое варварское пользование ресурсами родины, по вашингтонскому консенсусу и доминированию западного мировоззрения, разрешено лишь за львиный откат всей собранной ренты. Вывод ресурсов, бегство капиталов, кубышки накопительных фондов, долларовая инфляция, инвестиции в транснациональные проекты, частные вложения и покупки зарубежной недвижимости – вот примеры американо-китайского ига, дани, которую Россия платит уже десятилетия за ярлык правления, который наши светочи-вассалы то и дело униженно вымаливают у своих партнёров-сюзеренов.

В таких обстоятельствах экономика как таковая, то, что всегда было и считается экономикой до сих пор, просто исчезает, остается распальцовка монопольных авторитетов, напёрсточничество накатно-откатных листов, фокусы биржевых спекулянтов, банковская ловкость пальцев. Все общепринятые, якобы умные понятия и явления: разделение труда, собственность, средства производства, техника, фонды, инвестиции, – становятся ненужными мнимостями, абсолютными условностями, игровыми элементами, кубиками лего, которыми удобно играть, собирая их в любой произвольной последовательности. Игра ведётся и на словах, в заклинаниях политиков, в рассуждениях теоретиков, и на практике, путем постоянных переорганизаций, модернизаций, слияний, поглощений, банкротств и т.п. И то, и другое делается для простой перекачки ресурсной ренты из одного кармана в другой, нового перераспределения доходов. Вечный передел мира. Ближайшая желанная цель для всех этих элитных групп – просто уродское живоглотское потребление.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как это происходит.

Цепь начётов при взаиморасчетах реальными (продуктными, товарными, бумажными и т.п.) деньгами не накапливается в реальную общую сумму. Общий баланс невидимо (как предвидение и провидение) присутствует и перевозникает автоматически в каждой частной ситуации платежа и проявляется для каждого участника рынка только индивидуально, когда он подводит свой собственный баланс (при неудаче он разоряется, при успехе расширяется). Едва устанавливается сложная кредитно-денежная система, то в денежной массе фигурируют все виды реальных и мнимых ден-единиц. Они все обмениваются как условно реальные, но момент проверки их реальности отсрочен. В этом отсроченном состоянии реально-мнимая денежная масса надувается как финансовый пузырь. Общий баланс проводится либо условно-автоматически на биржах тех или иных ден-единиц, либо произвольно и вручную контролерами ден-единиц (гос-фин-регуляторами). Момент этой проверки, отложенный для всех участников на одну дату общего учёта, проявляется в виде биржевого или финансового сдвига, кризиса. Так или иначе случается взаимозачет ден-единиц, показавшихся реальными, и уничтожение, аннулирование мнимых ден-единиц. Владельцы первых успешны, владельцы вторых в убытке. Каждая такая процедура зачета-незачёта (подтверждения-разоблачения реальности-мнимости ден-единиц) является подлинным постановом сутьных, уставных денег.

Это естественный и необходимый процесс самонастройки. Но чем больше деньги берутся под контроль регуляторами, тем больше навязывается неразумных ограничений, тормозящих самонастройку и угнетающих экономическую, экономящую (!), цель этого самоуправления. Рано или поздно, когда побеждает мафиозное государство (точнее, мафия захватывает государство), даже теневые рычаги оказываются в волосатых руках регулятора. Вместо реальной экономики остается только непрерывное финансово-денежное бурление болотных пузырей и непрерывная кризисная переоценка ценностей. Суть этого бурления – в сознательной подготовке и провокационном вызове постанавливающего сдвига автоматической самонастройки экономического организма, сведенного к деньгам. Т.е. это непрерывное искусственное провоцирование кризиса теми, кто в результате кризисного перепостанова денег получает наибольший навар.

Как сказано, главные получатели навара – элитно-мафиозные кланы, давно организовавшиеся в мафиозные государства, занятые только распределением ренты внутри своего большого клана. В конце концов – справедливого распределения для себя, по паханско-пацанскому сговору внутри клана и между кланами. К сожалению, они непобедимы именно из-за полной сращённости госинститутов с общественными. Казалось бы, это полный тупик, кризис навсегда, WorldCrisis, пока полностью не будет выбита любая жизнь.

Однако пока жизнь все-таки есть и вне этого мафиозного государства. Значит, только в этих двух формах и может вырасти что-то новое. Учитывая доминирующие обстоятельства угнетенной государством экономики, точнее, полного отсутствия в России общественного экономического производства, нужно понять, что в этой отсутствующей  форме на самом деле формируется новая экономика: настройка справедливого рентного кормления (внутри мафиозного государства) и поиск новых форм бесприводного производства, т.е. возникающего и действующего без использования природного ресурса. Что это будет, как оформится и какой эффект даст, пока не установилось.

Чтобы наладить и всю экономику как свободную и бесприводную, требуется внутри мафиозного государства освободить доступ к ресурсам от ценза (от захвата его мафиозными авторитетами), сделать свободный справедливый доступ, и ввести плановое накатное хозяйство (централизованное финансирование воспроизводства разумных потребностей). Кроме того, нужно взять под контроль деньги – перевести их из ручного постанова отдельных авторитетных персон в автоматический гласный договор.

Т.е. нужно взять под контроль постанов денег. Нужно точно прописать процедуру начётов и взаимозачётов. Так или иначе всё это связано с взятием под контроль общества действий центробанка и правительства. Нужно, и в самом деле, раз и навсегда дать им по волосатым пальцам и заставить их вести правильную кредитно-денежную политику. Но это ни в коем случае не значит, что власти могут и должны вырабатывать её сами. Нет, вести, вырабатывать политику должно общество, а правительство и центробанк только осуществлять, проводить её в жизнь. Они должны действовать по вмененным для них правилам и не иметь никаких прав по самостоятельному регулированию системы. Они обязаны работать как клерки, простые функционеры и исполнители. Это исключит спекуляцию постановляемыми деньгами и сделает деньги раз и навсегда уставными. Необходим общественный план денежного постанова, включая план реального постанова власти на место, под контроль общества. Лишь после этого можно будет сформировать и независимый устав экономики.

Совершенно очевидно, что сделать всё это невозможно, опираясь на личную корысть, амбиции, частные интересы, карьеру в нынешней финансово-государственной системе. Все такие мотивы и места взаимодействия мафиозны, недееспособны.  Даже с намерением делать добрые дела, прежде чем захватить власть там, вы должны будете уподобиться уже существующей системе. Вот почему такое государство, полностью свободное от общества, никогда добровольно не откажется от своей власти.

Следовательно, необходимо независимое от государства, свободное место для самоорганизации общества и для реализации разумного научного подхода. Место общее, общественное, и подход общий – согласованный всеми вместе, в научном общении, выверенный, достигший стадии научного консенсуса. Ясно, что любые власти, погрязшие в авторитетном деньговыжимании, никогда даже не задумаются на эти темы. Только свободные от власти учёные, предоставленные самим себе, потенциально могут заняться такой работой и прийти к согласию. К сожалению, я не уверен, что такие где-то в России есть. Не уверен, но вновь хочу проверить. А вот прообраз места я уже сделал, этот Информационный магазин – http://inform-ag.ru.

Предлагаю спецам проверить, появиться на созданной площадке, и начать наконец-то общую работу. Для организации научного коллектива мне нужен прежде всего эконом-редактор в гонорарный журнал «Четьи-Экономика» (он будет открыт, если появится редактор).

---

Книга по этой теме, добавленная для продажи:  "Экономика из одной капли. Материалы к политэкономическому уставу экономики. 2015, 40 с."