Спешу сообщить, как поражен тем, что без моих прямых зазываний на сайте объявился автор, который невероятно оперативно отозвался о моей довольно специальной языковедческой работе, которая в принципе не может иметь массового читателя, а из профессиональных читателей оценить её достоинства в состоянии не больше десятка человек в мире (и то, если их заранее убедить в том, что там есть достоинства). Поразивший меня автор это Г.В. Шикунов, давший городу и миру «Взгляд на работу Юрия Рассказова "Число как мировидческая модель языка и истории-1" (Частное мнение о работе Ю. Рассказова)», а вдобавок и «с альтернативной позиции» –  https://inform-ag.ru/publications/221/. Название, конечно, весьма неуклюжее, преисполненное повторами и двоемыслием. Но для начала важны не уклюжесть мнения, частность взгляда, мнительность намерения или читность позиции, а сам факт отзыва. Замечу между делом, как ни старался я недавно вызвать на разговор Г.М. Тележко, обсуждая его темы, проблемы и даже примеры (https://inform-ag.ru/publications/215/), ничего у меня не получилось. Ответ от него, как и от всех филологов в мой человеческий век, в сущности, один и тот же, уклончиво молчалинский:  В мои лета не должно сметь Своё суждение иметь… А тут… Есть, есть, оказывается, живые люди, которые и читают, и реагируют даже на то, что их не касается впрямую.  Так что я с заведомой благодарностью приник к источнику слов.

Но после длинного заголовка уже первым предложением был поражён ещё больше.

Цитирую: «Данная работа, прежде всего, имеет смысл проверки возможности учёного изменить парадигму своих научных изысканий в связи с предлагаемым новым подходом к исследованию по выбранной теме». Смысл корявой неграмотной фразы не понятен сразу. Такое чувство, что её автор просто не знает значения многих слов и уж во всяком случае ничуть не утруждается, чтобы как-то проконтролировать себя, отловить свои ошибки. Например, он, видимо, думал сказать о «парадигме научных представлений», но почему-то вставил неуместное «изыскания». Но с ног сшибает прежде всего сказуемое «имеет смысл проверки возможности изменить».  Что вы хочете сказать: Работа имеет смысл? Работа проверяет возможность (учёного)? Работа изменяет (свою парадигму изысканий)? Или всё вместе сразу? Например: работа нацелена на проверку учёных (в связи с предлагаемым новым подходом). И чья работа, и каких учёных? Моей статьи, которая в заголовке дважды так и поименована? Но я как-то и не ожидал, что моя работа только такой смысл и имеет. Ничего проверять я и не думал (все почивые и полуживые учёные мною давно проверены, мой не самый новый по идее подход выверен как новейшая технология, изучать его начнут сразу после моей смерти, пока сообщаю результаты приложения к конкретному материалу и системно исследую реальность по выбранной теме). Видимо, Шикунов говорит о своей работе-мнении? Т.е. что именно его отзыв имеет единственный смысл. Какой – перевожу, для краткости, с расшифровкой всех невыраженных намёков и посылов и с удалением всех паразитарных, маскировочных конструкций и слов:  текст Шикунова, формально посвященный разбору моей статьи, на самом деле направлен на то, чтобы проверить, насколько я способен изменить свою научную парадигму в связи с предлагаемым им новым подходом к теме чисел.

Э-э, батенька, да тут амбиции… Да ещё адресованное мне лично… Это поистине не взгляд, не мнение, а позиция. Автор не зря перебивал сам себя. Он напускал туману, хитрил, подкрадывался, чтобы незаметно выпятить грудь колесом и заявить свое эго в полный рост. Между прочим всё это – «прячась за язык автора», т.е. за мой язык. Но как же так: что ни слово, то кривое и горбатое, ни одного грамматически правильного словосочетания, но первое заявление тебя же и обещает завернуть в бараний рог. Что ж так необоснованно, с каких то щей? Я ж не кусал Шикунова за хвост!

А может, всё ж таки не заметил и укусил?

С тем я и продолжил чтение, внимательно разбирая нечленораздельные двоемысленные фразы, переполненные всеми видами ошибок и ляпов (вот ещё перл: «Вначале нужно вникнуть в глубину подхода , что довольно трудно сделать любителю даже потому, что встречаются мало им употребляемые и потому, что само погружение в иной образ мышления требует своеобразного опыта»; но не буду больше специально акцентировать), чтобы понять, чем же я так задел своего гордого читателя. А он тут же прикинулся дилетантом и защитился тем, что профессионалы-де амбициозно и болезненно реагируют на критику дилетантов. Помилуйте, в первых строках вашего письма нет ничего, кроме ваших амбиций и тотальной безграмотности (по всем параметрам школьного курса русского языка).

Впрочем, чем больше я читал, тем больше понимал, что Шикунов не прикинулся дилетантом, а честно признал подлинное в связи с моей статьей. Совершенно очевидно, что он не знает значения терминов «внутренняя форма», «мотивация», «картина мира», «мировидение», «число», «цифра», «знак», «значение» и т.п., что ему не знакомы ни одним словом и даже буквой ни Гумбольдт (Гембгольдт, Гумгольдт), ни Потебня, ни компаративисты, ни когнитивисты. Вот почему он не замечает того, что мой подход не компаративный. Хотя что может быть яснее, чем аннотация к первой части: «1. Предкомпаративный отбор счётных слов. В качестве введения в научное исследование рассмотрены на примерах чисел и счёта все главные натяжки компаративной технологии лингвистики, которой противопоставлены широко известные, но плохо воспринимаемые приёмы классического языковедения, доведённые до системной практики». Ср. Г.Ш.: «Стоит ли изначально применять компаративный метод, если непонятна структура языковой системы …». Очевидно, не замечает и сути моего подхода, на каждом шагу формулируемого понимания языковой системы, т.к. не знает, как обычно проводят мировидческую работу и что предлагают в качестве языковой картины мира. Особенно смешно выглядят его глубокомысленные советы, ценные указания, строгие уки, «разобраться с основными функциональными принципами самой вселенной, …понять, что же такое языковая система в виде того или иного языка, для чего они предназначены и как соотносится между собой языковая система и человек». Грамматическая несобранность фразы только отчетливее показывает, насколько Шикунов далёк от реального опыта языковедения, давно решившего в целом и всегда решающего в деталях и с разных сторон все эти глобальные проблемы и работающего над гораздо более тонкими и системно многосложными задачами моделирования языков и исторического развития.

При таком знании тематических фактов ни один нормальный человек просто не будет судить о неизвестной ему теме. Шикунов судит очень уверенно, но, само собой, все его суждения сводятся либо к огульному принятию какого-то кусочка моих заверений, либо к их непрерывному передергиванию (перетыкиванию, перемонтированию, переакцентированию). Ещё хуже методологически, что он не отличает предмет и анализ предмета, предмет и понятие предмета, аппарат предметных данных и аппарат описания предмета, историческое развитие предмета и логическое состояние предмета, детерминацию и координацию… Не буду уж продолжать перечисление тех обязательных параметров, владение которыми составляет культуру логического мышления и без чего, собственно, нельзя мыслить ясно и тем более оригинально (в том числе трудно и сформулировать любую свою мысль, и записывать свои уникальные мысли в общепринятой словесной форме, трудно собрать грамматику и речь до кучи). Из-за отсутствия этой культуры, Шикунов просто не может угадать, на каком уровне абстрактного содержания у меня рассматривается предмет в том или ином случае. Оборотная сторона та, что в своих собственных построениях он даже не пытается различать уровни абстрактного содержания, число и цифру, число и выражающее его слово, число и графему цифры или графему счётного слова. Но если не различать хотя бы этого, то это значит не воспринимать сути дела чисел, которое Шикунов заявляет не только своим кровным, но и новаторски понимаемым.

На самом деле Г.В. просто тычет пальцем в небо, т.е. в неизвестный и далёкий ему материал, надеясь наощупь что-то там разобрать. Однако тыками, пробами материала и предмета с целью изучения его реакции делаются только практические дела. Наука же, теория строится исключительно на уках – на любых внешних проявлениях предмета, которые так или иначе указывают на его сущность, системную организованность и порядок функционирования. Такими уками на поверхности развитой науки является прежде всего принятый в ней терминологический аппарат и мелькающий список имён предпочтительных разработчиков. На начальной стадии становления науки такими уками будут просто какие-то выделяющиеся точки, углы, стороны, одним словом – единицы предмета, которые тут же удостаиваются своего отдельного названия, слова. Через эти названия единичности предметов самосказываются, говоря фигурально, заикаются типовыми едиными иками, числовой выделенностью о своём существовании.  Однако мало только заметить единичные уки, это лишь предпосыка науки, нужно их увязать в систему, смоделировать систему как цельный единый аппарат, собственно – сформировать предмет как единое. Первый шаг в таком моделировании – наблюдение системности всех уков (стройности, симметричности, непонятной закономерности). Только этим и занят Г.В. в своих делах. Он пытается увидеть предмет, при этом сам ещё, видимо, не понимает, предмет чего (чисел, цифр, слов, вообще знаков).

Но я еще коснусь его построений. Что же до оценки моих, то само собой понятно, если читатель не воспринимает сказанных мыслей, то он непрерывно в своём представлении перевирает их и то и дело приписывает мне не мои мысли, в том числе – критикуемые мною ходы мысли («Но автор выбрал путь, предложенный  Гумбольдтом, "мировидческого конструктивизма от"…» и далее идёт характеристика якобы моего пути как цитата моих слов о, на самом деле, полуложном пути, который прошла академнаука за 200 лет). Точно так же предпосылки, констатации существующего положения дел в науке, принимаются за мои теоретические выводы и достижения моей научной работы. Одним словом, Шикунов создает самую что ни на есть бредовую деформацию смыслов моего текста, очень, кстати, простую. Например: «Да, Гембгольдт говорил о внутренней форме, но внутренней формы нет без внешней.  И какую же внутреннюю форму изучает языкознание? Для чего? Вопросы наивные,  хотелось бы знать на них ответ».

Г.В. цепляется за слова, наивно думая, что их условно-определённый понятийный смысл заключен в самой словоформе. С таким же успехом и под старым словом позорище можно понимать не театр, а крайний позор, а словен. леталище можно принять за кладбище, а не аэропорт. Видимо, даже естественная многозначность слов для кого-то пустой звук? Кто ж вам мешает знать ответы? Это можно было узнать ещё в студенчестве, если читать что-то, кроме букваря. Да и в моей статье есть цитаты и формулы, напоминающие факты для забывчивых. Но, конечно, не для тех, кто забыл потому что никогда не знал.

Наверно, в этом и заключается психологическая причина обиды на меня. Шикунов читал и не понимал слов и терминов, тем и проблем, и, видимо, это его задевало и раздражало. Почему? Потому что он всю жизнь прекрасно обходится без всего этого и уверен, что его позиция гораздо более ёмкая и точная, и гораздо вернее обымает любой предмет. Я был бы идиотом, если бы отверг его позицию с порога, только на основе того, что он пишет с ошибками и не образован в моей теме. Может, он в своей нирванной медитации надумал таких нерваных откровений, что мне, дурачку, погрязшему в штудировании чужих букв, и не снилось.

Для начала обращу внимание, что хоть тему чисел-цифр Шикунов заявляет важнейшей для себя и впервые разработанной им многосторонне, никаких чётких положений, определений, понятий, вообще никакого теоретизирования найти у него нельзя. Только какие-то спутанные аллюзии, сближения и перескоки, да громкие заверения, что это-де есть истина. Вот простейший пример, никак логически не вводимый и никак не поясняемый: «В слове «О-ДИН» передаётся своеобразный ключ-алгоритм «5-10-15» («о» обозначает ограничение, д-5, и-10, н-15 – указывая на алгоритм, указывается реально обозначенный «десяток» с привязкой к «Д»)». Откуда взято, что «О обозначает ограничение»? Боженька подсказал? В реальности это буква русского алфавита, обозначающая определенный гласный звук (гласность и есть всё ее значение, которое можно уточнить, максимум, до некоторой типовой эмоциональности). С чего вдруг «д-5, и-10, н-15»? Если у вас свой шифр или своя игра – упражняйтесь на здоровье. Но это не общепринятый и не обязательный русский шифр и игра. Общепринято лишь то, что это другие русские буквы, выполняющие свои звукообозначительные функции на письме и намекающие на моторные функции звуков в потоке речи. Если мы все дураки, не знающие откровения, то так и скажите, что внедряете правила своей доморощенной веры. Но неужели всерьёз полагаете, что все должны поверить в такие откровенные глупости? Моисей хотя б скрижали предъявил…

Подобных голословных заверений море. «Степанов ошибался, говоря, что первый десяток – это 10-20. Первый десяток – это 1-20, а второй десяток, соответственно, -10-30». (Замечу в скобках, не нужно передёргивать: Степанов мотивировал эту, не свою идею исторически, т.е. в этом пустяке он не «ошибался»: «Это не отвечает нашему современному пониманию десятков, но соответствует древнему счету на десятки, при котором «абсолютно первый» десяток вообще не является десятком, а лишь множеством единиц» - http://doc.knigi-x.ru/22filologiya/197554-1-voprosi-yazikoznaniya-teoreticheskiy-zhurnal-obschemu-sravnitelnomu-yazikoznaniyu-zhurnal-os.php).

В современном русском языке десять – это 10, а не 20 и не 30, а десяток – это любое десять, но никак не двадцать, выделенное на шкале счёта. Если кому-то взбрело в голову переменить значения имен, что ж, можно уйти в свою резервацию, наплодить свой народ, водить тысячу лет по пустыне и заставить всех употреблять слова в других значениях. Т.е. заговорить на другом языке. Флаг в руки. Но к чему тут умничать, что вы раскрываете тайны русского языка? Такую возможную игру слов, произвольную перемену точек зрения на любой предмет как раз и внушал Степанов как научно обоснованную мотивацию в якобы реальном образовании значений слов. Разумеется, перемены значений случаются непрерывно. Но не произвольно, не по прихоти учёных, хоть профессионалов, хоть любителей. Вопрос «Как считать?» применительно к любой данной системе счёта абсолютно ложен, т.к. она потому и система, что готова и определена, что включает в себе точку отсчета и исторически формируется как единая система счётных координат. Примитивные сбои возникают только у наивняков, которые плохо усвоили систему и путаются в её условиях и условностях (год 2000 – 20-й или 21-й век, старое или новое тысячелетие и т.п.). А обычные и общепринятые переучеты и операции счёта (единицами, пятериками, десятками, дюжинами и т.п., операции сложения, умножения и т.д., чёта-нечета, натуральных, целых, рациональных и т.д. чисел, симметрии и т.д.) не только содержатся в системе этой общей счётной картины мира, но и запланированы ею как безграничное многообразие единого. Без всего этого и многого другого (включая те красоты, которые любит наблюдать Шикунов) система чисел просто не была бы сложнейшей и полноценной картиной мира. Однако, несмотря на её внутреннюю логическую сложность и многоэтажную мотивированность, эта картина мира в структурном и языковом плане чрезвычайно проста, т.к. основана на рядной последовательности единиц и очень малом количестве базовых слов. Счётно-числовая картина мира детски элементарна по сравнению с алгебраической, геометрической, физической, онтологической, языковой, мировидческой. Не случайно математику начинают изучать с элементарного счёта единиц (сначала буквально-натуральных, палочек-единиц, а потом и абстрактных натуральных – троек, четвёрок, пятёрок и т.д.). Не случайно я ссылался на Пифагора как на первого открывателя этой элементарности в истории (точно понявшего, что любая единица сама состоит из единиц). К тому же я давал определения и пояснения. Но Шикунов, хоть и, казалось бы, повторил каждое слово, ничего не понял (т.к., повторяю, просто не знает, что такое картина мира и что на любом уровне абстрактного содержания легко конструируется по цели особая картина). Он оспаривает элементарную пифагорову очевидность тем, что внутри неё, оказывается, прячется ещё много чего неочевидного. И кто же этого не знает? Стол элементарен, совершенен и закончен в любой своей форме, хотя чем мощнее мы возьмем очки, лупу, микроскоп, тем больше можем погрузиться в миры и космосы материала стола. Значит ли это, что стола нет и им нельзя пользоваться? Если вы лично не можете сконцентрироваться на обсуждаемом предмете, почему уверены, что и все беспредметно блуждают в грёзах своего сознания? И что это является единственно необходимым способом познания?

Концентрированно грёзы Шикунова о «цифрах» представлены в статье «Когда каббалисты отдыхают» (https://gennnadyshikunov.ru). Я не случайно, взял слово «цифра» в кавычки. Шикунов не рассуждает о цифрах в строгом смысле слова, как о служебных знаках, обозначающих то или иное числовое значение. Для него цифра – это сложный словопредмет, представительный Член вселенной, сочетающий в себе числовые, графические, буквенные, звуковые и т.п. параметры, которые самотождественны, единоподобны в каждой таком отдельно взятом словопредмете. Г.В.: «Графика и симметрия буквенного ряда даёт возможность связать буквенный ряд с числовым (цифровым) рядом». Например, каждая буква и обозначает число, и графически может изображать какие-то цифры (как и наоборот, в любом сочетании). Так же и количество букв (учитываемых и как 33 буквы алфавита, и как 64 буквы звуков) является проявлением числовой гармонии этой цифровой системы (и тут, кажется, путаница системы цифр и цифровых систем, основанных на цифровых кодах). А количество числовых переучетов позиций букв или цифр хоть в цифровом ряду и вовсе необъятно. Именно поэтому числа и цифры, как и графемы цифр, изобретались, по мнению Шикунова, одновременно с графемами букв, исходя из сложных соображений проявления числового подобия и переучёта всех этих сторон реального бытия. «Русский алфавит и цифровой ряд предопределяют взаимно друг друга». Даже в видимых пустяках. Например, придаётся исключительное значение графемам: «Графика печатных современных букв русского алфавита… неожиданно проста до крайности. Употребляются  отрезки прямой, овал и небольшая волнистая линия размером с запятую в букве «Й» или короткий хвостик  в буквах «Ц» и «Щ»… Этого оказалось вполне достаточно, чтобы изобразить целую систему взаимно зависимых знаков, величин и их сочетаний». Графика (говоря просто, система закорючек) современных букв латинского алфавита практически такова же. Но количество букв другое, и, понятно, систему зависимостей можно начесть другую. Но ведь можно! Самому Шикунову это очень хорошо понятно: «Алгоритмов в виде числовых рядов при желании можно создать бесчисленное множество». Однако сам начёт закономерностей никак не зависит от графики букв или цифр.

У меня нет ни малейшей иллюзии, что я верно передаю диффузное представление Шикунова. В данном случае я хочу лишь очень коротко намекнуть на его представление, так сказать, изобразить своими кондовыми средствами его постоянное нечленораздельное изложение единой буквенно-числовой природы, его на-уку.

Но в реальности нет такой слитной диффузии. Каждый аспект знакового бытия выделен, происходит и развивается сам по себе, но, несомненно, используется и приспосабливается для обеспечения тех или иных уместных функций других знаковых аспектов. Отождествлять их прямолинейно и невозможно, и ошибочно. Например, цифра 5 обозначает число (положим, количество из пяти предметов). И цифра, и число по-русски называются одним словом пять. В римском счёте не было цифры 5, а была цифра V, которая обозначала то же число, называвшееся словом quinque, а по совместительству и обстоятельствам звуки (в, и, у). В старославянском счёте вместо 5 и V фигурировала цифра Е, которая по многозначности еще могла быть буквой Есть. Этот пример наглядно показывает, что нет тождества и слитности цифры, числа, буквы, звука. Это тем более будет бросаться в глаза, если вникнуть в реальное происхождение тех или иных знаков. Например, по предпочтительным представлениям римские цифры произошли как схематическое изображение пальцевого счета (V – пятерик одной руки). А цифры арабские возникли совсем в другую эпоху как постепенное упрощение изображений рогов быка (первоначально самые массовые считаемые предметы). То, что гораздо позже графемы русских букв и арабских цифр взаимно уподобились, никак не связано с числовой природой мироздания и языка. Это произошло по стилю – по материалам и технике начертательных средств, но в один период развития письма. А вот «происхождение пятерки» по Шикунову: «Склоняюсь, что её форма имеет связь с тройкой в ряде 1-3-5-7. Для этого пятёрку нужно вообразить как тройку с повёрнутой на 180 градусов верхней её частью». Совершенно очевидно, что Г.В. называет «происхождением» свою личную аллюзию графических обликов цифр, основанную на приятном ему принципе зеркальности изображений относительно оси симметрии, условно проводимой в любом удобном для зеркальности месте. Таким образом, даже его аллюзия основана на установке, подгонке под заданный желательный результат. При таком подходе успех любой, даже дикой идеи гарантирован. Вот почему нет никакого смысла рассматривать его многочисленные «числовые ряды», элементарную, по сути, комбинаторику самых разных членов (букв, звуков, цифр), не совмещающихся по природе, но, конечно, однородных и сопоставимых в абстракции как числовые единицы. Такая комбинаторика нечленораздельных членов не имеет никакого отношения ни к теориям чисел (как к системам строгих уравнений, наблюдаемых в числовом мире), ни к кабаллистике (как особой герменевтике мироздания), и весьма слабо – лишь к нумерологии (как личная вера в смысловой синкретизм единиц).

Если говорить в общем, то по методу так называемый анализ чисел-цифр-слов Шикунова, – это, собственно, не анализ, различение сторон предмета по материям, формам, содержаниям, структурам, а смешение всех этих аспектов в одно метафорическое единство, в один образ, в одну личину, конечно, конгениальную его собственной личности. Это не более, чем необязательное самовыражение, интеллектуальные упражнения, агу и угу, счастливое гуканье от избытка чувств.

Никакой рациональной цели в этом конструировании я так и не обнаружил. Попытки использовать эти наблюдения как некий декодер просто смешны. Например: «Уже на первой странице Ветхого завета встречается слово «ВОДА». Если обозначить два центра знаками «В» и «Д», то в окружности с центром «В» справа окажется центр «Д», а слева окажется  точка «А». Соответственно, точка обозначающая место «О», будет справа. Если заменить буквы цифрами, получим ряд цифр: 1-3-5-7. Это можно трактовать как развёрнутый десяток двоичной системы». Во-первых, нету в Ветхом завете никаких В, О, Д, А. Он написан не по-русски, не кириллицей, да и не буквенно-фонетическим алфавитом. Во-вторых, какой смысл в такой декодировке «воды»? Только словесно-числовая вода, игра слов, забава или демагогия.

И это есть серьёзная позиция, зрелый взгляд на мироздание и науку? И это должно повлиять на перемену мировой парадигмы логического мышления? Ни члена подобного.

Ваши уки неостры, а тыки все мимо цели, потому что просто не имеют её.

---