Реплика повинности опыта
(Предисловие в момент восстановления книги)
Опыт философии литературы (Анализ содержательной формы в теоретическом и историко-литературном аспектах). 1989-1990. 195 с.
Оглавление
Реплика повинности опыта (Предисловие в момент восстановления) 3
Введение 7
Глава I. Теоретический анализ содержательной формы (Структура художественного произведения) 11
Глава 2. Исторический анализ содержательной формы (Всемирная история космогонии – литературной онтологии) 38
1. Космогония – особый жанр внутреннего мира 38
2. История космогонии природы – Становление художественного образа как космогонии 43
3. История социальной космогонии – Становление космогонии как художественного образа 69
4. История космогонии сверхприроды и сверхчеловека – Становление стиля как космогонии 104
Хронология и периодизация 173
Заключение 182
1. К вопросу о филологии 182
2. Критика результата 184
Литература 186
Реплика повинности опыта
(Предисловие в момент восстановления)
Лет пятнадцать я всё собирался восстановить эту книгу 1989-1990 гг., т.е. превратить очень плохую машинопись (у меня лично сохранился какой-то третий-четвёртый «слепой» экземпляр из-под копирки) в нормальный, удобочитаемый текст. Несколько раз даже приступал к тому, но едва начинал работу на сканере и получал распознанную абракадабру, тут же прерывал затею, понимая, сколько физических усилий потребуется. Но теперь уже откладывать невозможно, и эта техническая работа (сканирование, чтение, сверка, правка, рисование, вёрстка) все же случилась, растянувшись на полтора-два месяца (что очень много для довольно короткого текста).
К счастью, я и сейчас не ослеп, хотя изрядно поломал глаза, внимание и мозги над механической копией, которую не перечитывал, видимо, лет 30. Догадываться пришлось не только при различении букв и слов, но также и словесно-грамматических конструкций и логических ходов. Не только машинопись, но всё в целом было сделано далеко не самым блестящим образом. Текст оказался написан слишком сухо, сжато, отрывочно и даже рвано – как не вполне расшифрованная стенограмма сновидческих откровений разных ночей. Несмотря на то что я и сейчас стараюсь излагать любые предметы предельно коротко и чётко, тогда всё же моей краткости не хватало таланта, а чёткости мастерства. Как минимум, тогда же нужно было сделать решительную вычитку, редакцию и перепечатку машинописи, на что не было ни сил, ни времени. Впрочем, я к этому тогда и не стремился, не набивался в родственники к босым музам, делая второй (после студенческого диплома) промежуточный вариант, надеясь благодаря этому черновому абрису войти в академические знакомства, найти какое-то подходящее интересное трудоустройство (аспирантура, ВУЗ или т.п.), чтобы там уже, благодаря минимальному академическому содержанию и так необходимому общению дочитать, доизучить, довести до ума. Конечно, учитывая, что это был конец 1989 г., – не случилось ни-че-го. Не случилось так закономерно, что мне даже стыдно вспоминать, насколько мои (по советскому воспитанию очень естественные) упованья и закидоны были неуместны в моменты того развала, затронувшего и самые верхние этажи научной иерархии, где я в том числе и был ходатаем. Поскольку подсознательно мозги у всех уже были помрачены индивидуалистскими иллюзиями и замещены массовым постсоветским психозом, нет смысла что-то предъявлять Аверинцевым, Небольсиным, Тамарченкам (тем более – что покойным) и многим другим, с кем я мельком был знаком воочию и какое-то время полагался и надеялся на их внимание и разум. При этом всё-таки не досаждал, т.к. тогда же быстро понял, что никто уже не может даже читать, потому что не хочет по абсолютной переполненности своих головных фиалов (они же – файлы).
По внутренней задаче в этой работе для меня важнее всего была не конкретика привлечённого литературного материала, а общая логика. Чтоб её выследить и выделить, преобладало подчёркнуто формализованное выведение, связанное краткими замечаниями для перехода между логизированными периодами или в качесте поясняющих, популяризирующих комментариев. Ещё совсем мало начитав тогда русскую философию (до сих пор ошибочно сводимую к религиозной, а тогда вообще катакомбную, не доступную, ещё не растиражированную) и даже подлинную филологию (по навязанному и ещё не преодолённому университетскому цензу малообразованности и тоже плохо доступную), я всеми своими помыслами непроизвольно восстановил её принцип, суть и конструктивные решения. Понятно, о читателе, продвижении идей, социальной конъюнктуре, успехе я вовсе не думал, рассчитывая только на истину и разум в качестве главных свидетелей и помощников доходчивости. И был уверен, что только так и можно в науке, тем более в филологии. Если бы уверенность была другой, то я не только никогда бы не написал этот текст, но и никогда бы не задумался на подобные, с виду призрачные темы.
Именно это и объясняет, почему с тех пор никто, разуверившись, и не задумывается, научное общение и наука испарились, а русское вселенское сознание как будто и вовсе исчезло, едва начав восстанавливаться в 1980-е гг. Ничего, кроме недоумения, современная публичная филология у меня не вызывает. При всём её видимом многознании, кажущейся искушённости и железобетонном цинизме все её опыты пронизаны либо детской, либо старческой установочной (предопытной) наивностью, граничащей с безграмотностью и слабоумием. Очевидно, что никто вместе со мной (или независимо от меня) не проделывал 40 лет необходимой содержательной работы восстановления и приращения общего Ума, сосредоточившись корысти ради на воссоздании и приросте своего личного материального содержания (переливая через край фиалов никому не нужное вещество своего существования).
Но так бывало уже не раз. Неоднократно случалось падение или даже исчезновение всякого систематического образования на русской земле, отчего любое общение, деловая активность или даже жизнь замирали на века: в скитаниях и скитах Скифии всей неосвоенной земли, в развалах и потаях Волокоросси под скрестами и набегами орденов и орд, в посоветском рассеянии Великороссии под глобалистской колонизацией. В силу неоднократности упадка нельзя думать, что это было и бывает случайно или бесполезно. Нет, всякий раз это испытание, практическая проверка силы прежнего общего ума и рефлектирующе-корректирующее накопление нового. Моя, с виду схольная, с виду отвлечённая от конкретики работа, случившаяся в самом начале острой фазы американо-китайской колонизации, максимально была направлена на осмысление прежнего опыта человеческого мировидения (в жанре литературной онтологии) в рамках всей письменно известной тогда истории. А в проективной части прямо называла инструмент сборки нового вселенского ума (филология как самая предметно-рациональная основа всей научной словесности) и предъявляла самое общее содержание познаваемого человеческого (макро- и микро-) космоса, в том числе демонстрируя (интуицией графика, см. https://inform-ag.ru/publications/248/) запределы известной истории, что равно, говоря специальным математико-статистическим языком (по Фёрстеру, С.П. Капице, Коротаеву и др.) начавшемуся фазовому переходу времени (через ясно наблюдаемую сингулярность, как бы остановку движения времени).
Если же говорить о самой конкретной сути этой работы, то сейчас мне еще более, чем тогда, ясно главное. При всех недостатках это, хоть и глобальное по предмету, но абсолютно скромное по замыслу, исполнению и видению исследование. Самое важное, что оно как было, так и остаётся совершенно верным по принципу. Если подход в чём-то односторонен или неполон, если недостаёт фактов или мнений о них, если где-то напутано с выделением, анализом связей и отношений произведений, то всё это не имеет особого значения, не влияет на истинность и подлинность сделанного. Полнота относительна, мнения необязательны, а связи и отношения и вовсе... Памятуя, что нельзя объять необъятное, чаще всего не стоит и стремиться достигать в этом количественного совершенства. Важно только качество, приём такого актуального обымания, чтобы оно предполагало потенциально и все неупомянутое и незатронутое. Такое качество, пусть и не совершенство, но принцип, я и отработал в полной мере, дав будущему примерный опыт, как нужно действовать дальше. Так что полностью снимаю с этого опыта вину за несовершенство текста.
Не буду говорить, о том что сделано мною вследствие, по требованию, по вине этого филологического опыта. Поскольку большей частью это уже не только словесные дела-тексты, а реализация идей. Она же – мой личный опыт общего дела. Теперь будущее в предписанных тогда рамках уже случилось почти полностью .
Все, что нам приснится, то станет явью.
7.11.2023
Книга по этой теме, добавленная для продажи: "Опыт философии литературы (Анализ содержательной формы в теоретическом и историко-литературном аспектах). 1989. 195 с."