Эта заметка является очередным опытом проверки чтений древних памятников. Необходимость проверки вызвана очевидными, накопившимися с самого начала и за 200 лет ошибками академической историко-филологической науки, обнаруженными в моем личном сорокалетнем опыте, и системно обоснована в статье 2021 г. «Сборка плана истории (О теоретико-практических работах по восстановлению прошлого)» – https://inform-ag.ru/publications/271/). Пробы чтения с выработкой методологии чтения древнейших памятников проводятся несколько лет, начиная (если не считать тематической предварительной проверки в «Гидрониме Волга» 2017 г. и других заметках) со статьи «Березанская рунная надпись. Урок здравого чтения источника», 2022 – https://inform-ag.ru/publications/339/. К настоящему моменту сделаны тестовые проверки по всем основным регионам Европы, выяснены приёмы и традиции письма по зонам, схема динамики языковых и социальных превращений, а теперь проводится детализация.

Среди множества предметов из ютландских свалок оружия и амуниции начала нашей эры (общую картину см. у А.В. Козленко: Скандинавские болотные клады оружия – https://warspot.ru/11229-skandinavskie-bolotnye-klady-oruzhiya) в Торсбергском озере (ныне в Германии, Шлезвиг-Гольштейн) найден бронзовый элемент ножен (нижний защитный колпачок) с надписями на обеих сторонах. Его относят к 200 г., отчего и надпись считается одной из самых ранних старшерунных. Знаки сохранились хорошо, их восприятие не представляет проблемы. По крайней мере прорись очень  чёткая.

 

Буквы написаны уверенно, судя по почерку, если и одной рукой (почти все стволы слегка изогнуты рукой правши), то с едва уловимыми отличиями (возможно, писали в разные моменты). По направлению ветвей руны должны читаться слева направо. Своеобразие есть только в руне ᛖ, исполненной упрощённо, как встречается часто, со спрямлением верхнего зигзага в виде П, и на другой стороне в руне ᛗ, написанной с дополнительной перекладиной, что можно воспринимать как лигатуру Пᛗ. Слова воспроизводятся рунами как ᛟᚹᛚᚦᚢᚦᛖᚹᚨᛉ и ᚾᛁᚹᚨᛃ[ᛖ]ᛗᚨᚱᛁᛉ. В транслитерации owlþuþewaz niwaj(e)mariz. Переводится (с протонорвежского, прагерманского или древнеанглийского, т.е. на самом деле с макаронического подбора сходных корней в разных языках), по коллективному разумению, суммированному Т. Лоойенгой (с метатезой и правкой букв O-U, Þ-Th-T) как имя Wolthu-thewaz «славный слуга / слуга славного» и эпитет или второе имя ni-wajе-mariz «с безупречной репутацией / неплохо известный» (Texts & Contexts of the Oldest Runic Inscriptions. Leiden-Boston: Brill, 2003. P. 259 – https://rodnovery.ru/images/knigi/texts-and-contexts-of-the-oldest-runic-inscriptions.pdf). В качестве иронии замечу, что при столь наивном подходе точнее по озвучке и с меньшими правками  можно подобрать много чего, но не из предполагаемых, а фактических языков и произношений. С англ. our thiuda witch-wych (нашей чуди колдун) или со славянского, по-родноверски Вол-чюди-вожь, а то и круче Волчаче-вожь.

Любое такое имя собственное, хотя бы и Волтутеваз, если даже его прямое значение уже стёрто, вполне могло быть написано на ножнах (для обозначения собственности или, как жетон воина, для идентификации жертвы на поле боя). Но странно, если носитель оружия сам о себе приписал ещё и хвастливый эпитет. Так обычно пишут в отношении третьего лица (например, подписывают картину с изображением называемого). Если не эпитет, а второе имя, то тем более легко понять его избыточность: и первое, и второе имя сходны по значению (славный, известный, верный). Если значения были ясны читателям, то удивительно, что в качестве знака принадлежности употреблены исключительно абстрактные признаки (любой может быть славным, известным). Если значение первого имени уже не воспринималось, то это вообще заставляет сомневаться в языковом единстве слов (но это и маловероятно, т.к. почерк на двух сторонах скорее один). Таким образом, общепринятая семантика, хоть заведомо не исключается, но довольно сомнительна по сочетанию внутренних нюансов и слишком беспредметному характеру именования.

Но и по техническим деталям напрашивается несколько другая связь слов. Что-то лучше видно по фото.

 

Бросается в глаза, что на левой стороне вдвое больше клёпок крепления к деревянным плашкам ножен и три существенных повреждения (потёртости износа, вмятины, риски при трении о твёрдый предмет; например, об амуницию, элементы седла и т.п.). Это указывает на тыльную сторону ножен. То же поддерживается более симметричным расположением двух отверстий на лицевой стороне, а также и более красивым расположением надписи строго по центру. В таком случае правая, лицевая надпись должна читаться первой. А в оборотной надписи удивительно, что первая по предполагаемому чтению руна сильно обрезана, почти до обезображивания. Да и всё слово, начинаясь с такой дефектной руны, размещено нелогично для левостороннего написания. Гораздо вероятнее, что его писали справа, неверно рассчитав поля написания, больше половины знаков уже слегка уплотняя под конец и смирившись с вынужденной обрезкой. Особенно последнего знака, даже выделенного пробелом. Впрочем, между вполне мог быть ещё один знак: просматривается ⧙ (италийский с-ш-щ-ж) или даже ᛒ в своеобразном (тоже италийском) удвоенном исполнении (но подобное найдено недавно и в слове «idiberug» на камне близ норвежского озера Тюрифьорд – World's Oldest Runestone Uncovered in Norway Spells Out a Mysterious Word,18 January 2023,  https://www.sciencealert.com/worlds-oldest-runestone-uncovered-in-norway-spells-out-a-mysterious-word). Если писали справа, то и читать надо справа. Почему же руны в левостороннем развороте? Возможно, потому что это поновлённая надпись, приспособленная к контурам прежней, совершенно стёршейся: не только на месте упомянутого пробела, но и в других местах просматриваются остатки каких-то рисок. Однозначно их не истолковать, поэтому осторожнее посчитать случайными повреждениями при пользовании ножнами.

Парадоксальность только увеличивается с учётом другой стороны. На ней тоже 10-11 знаков, с учётом прежнего неудачного опыта размещённых более правильно, в том числе через сокращение числа знаков с помощью лигатуры и уплотнение не левых, а правых, более неравномерных, знаков. Выходит, что тут слово писалось слева? Этот разнобой, конечно, поддерживает многократность и разновременность написаний. Но последняя правка всё равно учитывала все существовавшие до этого знаки и соединяла их в одно сообщение. Странная путаница должна как-то оправдываться сутью.

Сначала, исходя из здравого смысла (или из феноменологии духовных и вещественных образований), следует осознать, какого типа вообще могут быть надписи на подобных предметах личного пользования, в данном случае не на оружии, а на амуниции (чехле, коробке, обёртке). К сожалению, историографы нисколько не заботятся здравым смыслом, а просто разворачивают самую простую современную норму отношений в прошлое. Кроме маркировки личной принадлежности надпись может быть знаком коллективной принадлежности (войска, общины, народа, страны). И такие знаки появляются гораздо раньше личных (человек смертен, а все оставшиеся после него вещи наследуются). Наконец, гораздо позже личных появляются умозрительные, эстетические знаки, знаки-украшения (тамги, вензеля, девизы, сентенции, посвящения). Это все основные разновидности написаний. Но сверх того на каждой стадии может проявляться количественный признак. Если простые предметы поставлены на поток изготовления, они могут маркироваться ещё и изготовителем – мастеровым местом или, намного позже, ремесленником, мастером-изготовителем. Как видим, вариантов не много. И важно то, что имена собственные любого качества появляются почти в последнюю очередь.

Ещё нужно представить житейскую ситуацию, как можно прочесть имеющиеся надписи на ножнах, если они приторочены у пояса. Очевидно, что по расположению ножен все знаки развёрнуты вверх тормашками, а тыльные вообще не видны. Если не отстёгивать, удобно прочитать, развернув низ ножен кверху, т.е. вращая на оси поясного ремня. Значит петля подвешивания должна быть более или менее свободной. Чтобы прочесть продолжение, оборотную сторону, нужно дополнительно, с сопротивлением, вращать ножны по вертикальной оси. Правше удобнее вращать слева направо. Тогда оборотные буквы появляются для обозрения в правильной последовательности чтения (справа налево). Однако носителю ножен надписи читать не нужно, они ему и так известны. Ситуация авторского чтения ошибочна.

Наоборот, в момент написания замыслена ситуация встречного, со-путного чтения, для какого-то объяснения со встреченным на дороге незнакомцем. По ситуации такого чтения поводом контакта является общепринятая лицевая надпись, легко опознаваемая со стороны по чтению даже опрокинутых букв. В продолжение контакта носителю ножен доступна поднятая лицевая сторона, а оборотная сторона хорошо видна только встречному – собеседнику, сочтецу, у которого право-лево наоборот, зеркально. Вероятно, зеркальность была ключом простейшего шифра. Незнакомцы, посвящённые в шифр, встречаясь, мгновенно читали правильно и так опознавали, что они посвящены в один общий секрет, являются соратниками, принадлежат к одному разноликому сообществу. Несомненно, что секрет этой коллективной принадлежности был тут же и записан. Например: мы с тобой одной крови, десятый легион, сторона данов или т.п. в каком другом виде с акцентуацией социального смысла.

Лицевая надпись должна быть в привычном написании и лёгком узнаваемом произношении, а оборотная – сообщать суть секрета, заранее неизвестно, каким языком и какими терминами. Из этого условия понятно, что на лицевой стороне следует читать какие-то местные слова и написания, а на обороте что-то нестандартное.

Для той эпохи нормальными по месту считаются ингевонские, по произношению близкие к англо-франко-германским  навыкам. С помощью этого ключа легко опознать niwajemariz, просто найдя в  современных языках похожие «буквозвуки» (ибо точное звучание и орфография заранее не известны). Англ. new, гол. nieuw, нем. neue, фр. nouveau все одинаково обозначают «новый», хотя пишутся и произносятся несколько по-разному. Больше всего по нагромождению букв и фактических звуков подходит французское слово. И остаток очень похож на французское mariage-брак, венчание, объединение. А произношение англ. marriage [ˈmærɪʤ] вообще выглядит записанной транскрипцией mariz. Новый марьяж, новый союз – это в самом деле наименование возможного социального объединения встречающихся на дороге путников. Вполне может быть девизом, призывом, провозглашением пароля, на что требуется соответствующий отзыв.

Идеальным был бы отзыв, точно продолжающий лицевое высказывание. Прямое по направлению чтение owlþuþewaz (со вставкой: oswlþuþewaz-obwlþuþewaz), и тем более волтутеваз, не наводит на продолжение. Прямые местные аллюзии, как уже подводилось, слишком далеки от сути семантически (англ. owl-сова, thews-сила (мускулов или ума), фр. ovule-яйцеклетка, tout-зазывать, расхваливать), не говоря уж о грамматической абракадабре (различные древние предположения мнимо выручают, как замечено, только благодаря правке слов). Возможно, надпись была на авторитетном для местных языке. В первую очередь таким кажется латинский (поскольку уж римляне тогда зашли очень далеко на север, граничили с местными). Но и в нём сходные сочетания неподходящи: ovile-хлев, ovo-торжествовать, ликовать, ovum-яйцо, totus-целый, неразделённый, весь, vas-сосуд, утварь, военное снаряжение.

Даже по этим опытам непроизносимости и нечитаемости левостороннего написания следует допустить правостороннее чтение. По норме транслитерации должно быть zaweþuþlwo, или со вставкой – zaweþuþlw[zh]o или zaweþuþlw[b]o. Без всяких усилий читается «за вещу щлуо» (шлею-связку, обвязку корпуса), «за вещу щлюжу» или «за вещу щлюбу». Даже технически, в силу однообразной озвучки букв, более уместно шлюба, а не шлея-служа-служба. Учитывая, что вещий ещё в близкое нам время означало славный, известный, очевидно, что это словосочетание является прямым продолжением лицевого: новый марьяж за вещу (славную, провозглашённую, вечную) шлюбу (союз, слюб).

Нет смысла опровергать обычные представления, что никаких славян и даже англов и франков в тот момент не могло быть. Максимум, какие-то смутные прагерманцы. Если даже эти надписи не имели предположенного парольного применения, всё равно они сообщают о каком-то важном моменте славянско-европейской интеграции на рубеже эр. По некоторым средневековым источникам («Описание городов и областей к северу от Дуная», польские хроники), вся Северная Европа вплоть до Дании, без точной датировки эпохи, была частью одной страны по берегу Северного, или Скифского океана (по путаной Равеннской Космографии – именно Скифии, от фризов до Каспия). Если уничтожение и захоронение вещей происходило во 2-3 вв. силами самих европейцев, то понятно, что должно было произойти множество событий, которые сначала способствовали сердечному шлюбу, а потом спровоцировали  негативное отношение к нему. Самым важным, системным и многоплановым следует считать экспансию Римской империи на европейский север. Видимо, как раз в начале этой экспансии и для противостояния ей марьяж и был создан. Вполне подходит победа объединённых германцев над римлянами в 9 г. н.э. в Тевтобургском лесу (у нынешнего г. Брамше на севере Германии, не доходя границ Шлезвиг-Гольштейна) (коротко см. подробности в разных статьях А.В. Козленко, например: http://xlegio.ru/ancient-armies/ancient-warfare/the-roman-wars-in-germania/ и http://xlegio.ru/ancient-armies/ancient-warfare/end-of-discussion-on-location-of-teutoburg-forest-battlefield/). После ряда поражений Рим перестал притязать на Германию. Потребность в единстве сама собой отпала. Так этот сердечный германский союз не выдержал натиска и распался – натиска не столько военного, сколько цивилизационного и культурного. Из Римской империи, переживавшей максимальный подъём, рост, расцвет именно в этот момент, шло столь много полезных хозяйственных, технических, технологических, юридических, медицинских и письменных  новшеств, что противостоять им было невозможно. Европейцы добровольно перешли под духовный протекторат Рима, который соблазнял их полной местнической свободой (не случайно, германцы позже прямо назвались наследниками Рима в империях Карла и Оттона). Именно поэтому они не только отказались от исторического родства и древней традиции, но и захотели даже в памяти прервать всякую связь с ней.

 

По надписи с лицевой стороны можно точно увидеть превращения языков и письма, которые случились в ту и сопричастные эпохи. Достаточно сравнить современную орфографию с записанной на ножнах. Я уже показывал, что mariz является приблизительной, но прямой транскрипцией существовавшего тогда и сейчас англского произношения. Кроме того, учитывая особенности и возможности тогдашних письменных систем, можно увидеть как возникли современные написания, а под их влиянием и современные произношения. Нетрудно угадать в нем. neue запись neve как вариант латинского novus. В латинском письме U часто взаимозаменяемо с V; немецкое произношение оправдано, если V всегда произносилась как неслоговой Ў, W, а стяжение таких звуков, понятых как гласные, разделённые йотацией, в конце концов осозналось как специфический дифтонг. По той же причине, но в другом направлении образование анг. new из записи nevv, осмысления последних букв как одной W и последующего ошибочного переозвучания в [нью] на фоне авторитетного немецкого [нойе]. Фр. nouveau в отличие от этих слов сохраняет ориентацию на «пракирилловскую» запись: ноувеай (< ноувейа). Часто слышится именно в таком произношении. Но по норме кажется более правильным [nuvo, нюву], что парадоксально отражает диффузию прежних немецкой и английской записей. Нет сомнений, что эта межъязыковая звуко-буквенная путаница является прямым следствием того, что был в их истории общий момент неопределённой орфографии, ещё не имеющей средств и навыков точного различения тоже приблизительно-сходных говорений. Именно дальнейшая работа письменной кодификации у европейцев уже в относительной изоляции друг от друга определила последующие превращения орфографии и под её влиянием выявила и досоздала произносительный стереотип каждого языка (так, французы осознали в своём письме избыточно протяжную запись и под этим влиянием выделили и расщепили ударные звуки конца слова mariz в марьяж; то ли под влиянием англ. записи marriage, то ли она, наоборот, под влиянием фрнцузского произношения; это поздние события легко выяснить).

Наконец, нетрудно угадать по этим написаниям просматривающуюся и существовавшую раньше славянскую мотивацию. Диффузия неве-неву-нюву никак не соответствует лат. novus, точно сходному с рус. новый. Зато такое диффузное произношение очень подходит к украинскому нів-новолуние, новая, полная луна. Укр. новий, не нiвий, производное по происхождению и позднее, конечно, отформатировано поздним русским суперстрированием. На ножнах записано как niwaje-нiвае, т.е. новая, новолунная (может, и новое), что отражает какое-то согласование с главным словом mariz. Учитывая англ. marriage вполне можно восстановить как мир [мыр] ріш(ення), мира-решь. Очевидно, что мир мыслился в значении общества, общины. Любой марьяж, союз, объединение, слюб, бракосочетание точно является общим, совместным, мирским, обычно-правовым решением семей, соседей, общин, администраций. Лат. maritare по формантам также содержит древнее искажение мир-рита, мирской обычай, закон.

Оборотная, славянская часть надписи содержит совершенно прозрачные древнерусские мотивации, разве что несколько переосмысленные, сбитые лёгким искажением форм (и то относительно нынешних норм), а потому и не забытые до конца, но легко восстанавливаемые. Тем более, что часть форм, шлюб, представляет собой вполне нормативное и современное украино-польское слово. Как очевидно, именно из окраинно-русских произносительных форм и норм возникали вследствие дальнейшего забвения, переосмысления и искажения ещё более окраинные европейские говорки, которые уже в собственной местнической изоляции и обработке под различными местными ситуативными авторитетами в конце конов обрели современный вид записи и произношения.

---