Березанская рунная надпись

(Урок здравого чтения источника)

3 марта 2022 г. 10:24

Немногочисленные памятники рунного письма, найденные на территории исторической России (большей, чем сейчас), считаются не органичными, занесёнными случаем, и всегда уверенно читаются по «усмотрению ближайших аналогий знакам» в германских рунах (Е.А. Мельникова), издавна широко известных и распространённых в Европах. Лучшим примером этого рода является надпись на камне, найденном внутри захоронения (под головой и плечами покойника) на острове Березань  (на выходе днепровско-бужского залива в Чёрное море). Транслитерация рун на латиницу:  Krani kerthi half thisi iftir kal fi laka sin. Полагают, что камень сделал во второй половине 11 в. странствующий шведский варяг, похоронивший своего друга, отчего и переводят со шведского с некоторыми правками. Ф.А. Браун: «В древнешведской литературной транскрипции текст имел бы такую форму: Grani gærþi h(u)alf þæssi æftir Ka[r]l fēlaga sin, т. е. "Грани соорудил холм этот по Карлу, товарищу своему"» (Шведская руническая надпись, найденная на о. Березани // Известия Императорской Археологической Комиссии, вып. 23. СПб., 1907 – http://ulfdalir.ru/literature/735/2885).

Понятно, чтение по общепринятому прецеденту является самым естественным и лёгким. Мы все читаем прежде всего так, как лучше знаем (или не читаем вовсе – китайскую грамоту). Но так читать допустимо только в быту, где люди и обстоятельства прямо это требуют и подтверждают правильность чтения. С удалённым, тем более древним текстом гораздо сложнее.

Если хотя бы вспомнить, каковы были германские руны по норме, то будет ясно, что они имели большое варьирование по начертаниям, по озвучке, по эпохе, по местности, по функциональному применению. Не ставя историографической задачи, предлагаю сводку сведений Е.А. Мельниковой: старшие – младшие руны, фонетические – символические (гадательно-изобразительные), полноветвистые – коротковетвистые,  не / пунктированные (с диакритиками и без), аллографы, лигатуры, шведские, фризские, англо-саксонские и т.д. (Скандинавские рунические надписи: Новые находки и интерпретации. М., 2001, с. 7-17 – https://www.studmed.ru/view/melnikova-ea-skandinavskie-runicheskie-nadpisi_5a6db7936a3.html). Даже в рамках заданного германистского чтения нужно обосновывать разночтения, почему выбирается то или другое. И это не так просто, раз уж чтения зачастую вообще параллельные.

Легко сделать конкретные замечания по поводу березанской надписи в связи с обычными предпочтениями (которые Мельникова лишь суммирует). Вот прорись и принятая расшифровка Брауна (пунктир в той части букв, которые восстановлены). Оригинальная надпись шла полукругом в рамке, лентой вдоль верхнего свода плиты.

 

Для сравнения знаков см. сводную таблицу Мельниковой.

Как видим, в тексте употреблены только конструктивно простые знаки. По конфигурации и стилю они традиционно считаются в основном младшими коротковетвистыми рунами. При этом Мельникова указывает на пунктированную е, № 8. Но по её же данным можно увидеть и полноветвистые h, № 13, и s в двух вариантах, 20, 41. Мельникова отмечает своеобразие во всех а: «коротковетвистый граф с ветвью только с правой стороны», с. 201 (возможно, не будучи эпиграфистом, я путаю лево и право, но вижу только одну ветвь слева, а не две, как надо, и не с двух сторон, как не надо). Но почему верно уникально переправленное а, а не стандартное j? Или тоже переправленное, одноветвенное t? В этом контексте знаки 4, 43 не обязательно понимать как n. Возможно и стандартное а, с ветвями направо (т.е. иначе, чем в первом случае, но с уже допущенной своеобразной одной ветвью). Возможно, это l со слегка опущенной ветвью. Возможно ещё, раз уж начали перерисовывать, и нестандартное одноветвенное h или m, даже b (все с одноветвенностью и нестандартными наклонами ветвей).

Очевидно, идёт подгонка под заранее назначенный язык и текст. Но, объективно говоря, в нём явлено смешение самых разных типовых систем рун, а кроме того уникальный непонятный почерк. Эпиграфист же сам произвольно решает, какой знак он видит. Но если даже принять выбранное германистское предписание озвучки, то бросается в глаза, что в одном случае проигнорировано двоеточие, во всех других случаях истолкованное как словоразделитель: fi laka принято как felaga-товарищ. Браун объяснял это двоеточие «недоразумением» (нет, долбёжка надписи по камню максимально выверена для таких недоразумений). В угоду этой правке произвольно назначается и звучание руны kaun – то К, то Г. Другой случай Г тоже исключительно для удобства толкования по прецеденту – имя Грани (встречается в литературных памятниках Скандинавии). На самом деле, т.к. для Г была своя руна, нельзя апеллировать к статистике двоякого употребления kaun в разных памятниках, а нужно обосновать, почему вдруг автор в одном документе применяет знак в разных значениях. Объяснять его неграмотностью, произволом, шизофренией – нарушать собственные условия чтения. Но и второе имя тоже с правкой: написано кал, читают карл (дескать, редукция). Понятно, опять удобнее типичное шведское имя, чем напрашивающееся Gal (француз? Тогда и первый Гроне). Стоит ли про капусту или экскремент? Как-то не героически ставить указатель для капустного поля или отхожего места. После этих правок букв и форм доводка остальных слов к предписанному эталонному произношению вообще безобидна. Правильно не kerthi, а gærði, не half, а hvalf, не thisi, а þessi, не iftir, а æftiʀ. До всякой скандинавской эпиграфики и палеографии (и до разбора, какие руны – шведские, маркоманнические, славянские – можно вычитать из начертаний) нужно забраковать такое чтение, являющееся подгонкой под известные образцы – по сути, созданием паратекста по мотивам знаков. Нет никаких оснований думать, что стелу делал швед как памятник для другого шведа. С таким же успехом, как я намекнул, можно подтянуть руны Каролингов. Похожесть на скандинавские руны ничего не доказывает. Вот, в Казахстане до сих пор пишут кириллицей (аяғы – нога, дүкен – магазин, Семей – Семипалатинск), но это не делает казахские надписи русскими. У них наши буквы и слова переустановлены в других значениях (самое явное, аллографы к, г для обозначения гортанных звуков, а «семей» – совсем не семья). Поэтому для каждой текстовой системы в начале чтения должна вырабатываться своя собственная установка системной (со)значимости знаков.

Совершенно произвольна попытка в этом духе О.Л. Сокола-Кутыловского на основе личного (слогового) толкования рун. Он усмотрел «девять раздельных слов, которые, как и на подавляющем большинстве рунических памятников Скандинавии, представляют собой список имен тех, кому поставлен этот памятник». Но тоже конструирует список «из восьми имен: 1. (Нарнений), 2. (Нанирдай), 3. (Йнигван), 4. Дирай, 5. (Ивантир или Ивантис), 6. (Нанигнай). 7. (Гнинани), 8. Раин» (Три рунических камня – http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111113.htm). 

Думаю, нет смысла доказывать, что такого рода разные толкования – это не допуск демократии в науку, а всего лишь сигнал о ненаучности обсуждаемых альтернатив. Забывают естественный критерий: правильное чтение самоочевидно и не допускает вариантов чтения (кроме тех, что изнутри запланированы самим сообщением как поэтические, риторические, логические фигуры речи и мысли). Также недопустимо беспричинное варьирование значения одного знака или допущение нескольких знаков для одного звука (при этом допустимы аллофоны и аллографы, позиционно нормативные для выбранного языка и эпохи: например, «грат Питроф» возможно, а «гратом Петроvым» нет). Чтение с полной онимизацией слов вообще бессмысленно, мнимо всегда, если под камнем не лежат восемь скелетов с подобными бирками на шее. Тем более требуется обоснование слогового чтения.

Обоснование буквенного, напротив, очевидно. Все слова чётко выделены и, по допущению, состоят из трёх-пяти звуков, как это свойственно большинству европейских языков. То, что и количество букв такое же в каждом слове, говорит о фонетической, а не орфографической записи; например град, а не градъ, se, а не the (half не может быть истолковано как фонетическая запись hvalf, а в лучшем случае «описка», по Брауну). Количество слов соответствует распространённой европейской синтагме, передающей какое-то сложное высказывание, с подлежащим, сказуемым и второстепенными членами, связанными не только примыкательно-аналитически, но и как-то согласованными с помощью клитик. Тип подобной грамматики верно отражён в классическом переводе Брауна. Правда на предлог (артикль, союз, местоимение) больше  похоже слово из двух букв. Вряд ли это по принятому чтению fi. Гораздо уместнее другое допустимое значение руны v(i): швед., итал. vi,  англ. we, нем. wo,  рус. во (въ). В поддержку именно рунного чтения, т.е. подстановки вместо букв каких-то звуков, говорит то, что в этом случае получается естественное произношение, органическое чередование согласных и гласных звуков, хотя легко и не осознаваемое (как в орфографически строгом письме).

Как видим, для начала дела чтения не нужно владеть обширными историческими и эпиграфическими знаниями германских или каких-то ещё неведомых рун и текстов, в желании найти простой повтор уже знакомого. Любое письмо придумано, чтобы его читал даже болван. Достаточно обладать здравым смыслом и опытом письма-чтения, чтобы понять, как преодолевать нормальную вариативность любой знаковой системы. Знаки одной и той же азбуки читаются по-разному в зависимости от эпохи, места, стилей, традиции и узуального употребления. Следовательно, не слишком важно, какие знаки и каково их значение в эталонной азбуке, важны лишь все контекстные условия, создающие и определяющие системную значимость начертаний. Собственно, без выяснения всех условий никогда не выработать правильной установки чтения конкретного текста. Отчего и будешь читать не то что написано, а что кажется, т.е. хочется по установке прежнего опыта мышления. Довольно легко увидеть правила выработки научной установки чтения.

Что означает, например, Тара – mapа? Может, склад затоваренной бочкотары, а может, шутку жителя г. Тары о неустроенности родного городка. Семантический акцент не сидит в самом тексте, а привносится, устанавливается ключом наблюдающего читателя – ощутимой интонацией, стилем знаков, местом нанесения текста. Одно дело увидеть  надпись на вывеске строения, другое – на дорожном знаке. Вот то же без курсива: Тара – mapа. Сразу видно обычное рукописное написание т, что и говорило бы в пользу приписки на дорожном знаке. Подсказка стиля знаков предустанавливает ключ чтения. Или это латинская буква? Вот в другом регистре: ТАРА – MAPА. Если слова русские, то фраза странная (то ли Тара замаранная, то ли это местность Мары, загробных теней). Если запись макароническая, то легко перевести: Тара. Карта (с испанского). А, может, не русская и не макароническая? Тогда: Тапа – мапа. Прямо мексиканский путеводитель. Выбор регистра, применённого регистрирующего, значимостного (на практике – языкового) единства букв переустанавливает, т.е. меняет или подтверждает ключ. Не сложно понять, что такой выбор всегда совершается по произвольному усмотрению чтеца. И тем больше произвола, чем меньше зарегистрированных примет реального размещения надписи на местности. Историки уверены, что их знания языка и палеографии достаточно для выбора правильного чтения. Именно поэтому их чтение зачастую просто абракадабра, отвлечённая от дела тапа-мапа. Чтобы она не была отвлечённой, необходимо ввести её в контекст языкового узуса и хронотопического локуса. Это я и делал каждый раз, предполагая то кирилловские, то латинские (испанские) буквы, местность то любого населённого пункта, то конкретного сибирского города, то мексиканского. Да и академики делают то же, вписывая (хоть и произвольно, по стилевому предустановлению) черноморский артефакт в узусы скандинавского локуса (в угоду норманистской историографической теории). По-другому никак. Без фиксации языкового узуса в конкретном пространственно-временном локусе можно лишь впустую играть словами в соколином полёте фантазий. Однако нужно помнить, что, произвольно меняя установку чтения, легко получить не менее четырёх, «демократически» верных чтений. В данном случае они верны только условно, как придуманная для примера модель обоснования.

На практике не бывает, и не нужно, столь многосмысленных ситуаций, чтобы им соответствовал текст с таким же количеством значений. Поэтому почти всегда ключ чтения дан и очевиден по условиям наблюдения надписи на предметах, т.е. по обстоятельствам, где и как она сделана. К сожалению, березанскую надпись не нашли в естественных для неё обстоятельствах. Кто-то сбил стелу с места и, если это был один субъект, кусок с надписью скрыл, дважды поправ – развернув текстом вниз и положив сверху тело. Можно думать в самом деле, что так кто-то уничтожал память о творцах камня и надписи (может, и варягах). Тогда точно значение камня и надписи было известно. Чтобы так поступить с чужим надгробьем, нужно быть, конечно, предельно нетерпимым. По датировке захоронения это случилось в 12 в. По скандинавским палеографическим тонкостям надпись не могла быть сделана раньше второй половины 11 в. (отсутствие христианской символики, наличие пунктированной руны е: Мельникова, с. 202). При этих допусках, камень был свергнут с первоначального места сравнительно быстро. На Березани как узловом пункте Днепровского пути в это время был проходной двор, а значит и максимальная терпимость. Вряд ли кто-то осквернял чужую могилу. Тем более, что, по описанию Брауна, это был стандартный тип хорошего захоронения, в котором плоские камни, бывшие под рукой, использовались для сооружения могильного «ящика». Вряд ли тот, кто использовал камень, ломал его специально. Никто не вникал в надпись и не думал глумиться. Значение камня и надписи было полностью утрачено.

Нужно предположить другие мотивы и другое первичное назначение стелы.

Таких по типам на самом деле не много. Если применить модель обоснования не по профессиональным эпиграфическим установкам, а по логике предметной разметки реального мира (по распределению функций ориентации в пространстве и времени), то существуют камни с надписями не только памятно-ритуальные (чтобы помнить, сообщая о ком-то или чём-то, и связывать космос в единство), но и указательные, чтобы прагматично указывать место и содержание памятного факта. Первые не только прямые локальные захоронения, но  символические – иконно-соборные комплексы, как Родина-мать в Волгограде (кладбища, святилища, камни-следовики с отпечатком следа, борисовы, т.е. порисовы, камни, по функции «помочные», с призывом помощи и победы в боге). Второй тип, дорожные – верстовые, межевые, пограничные (хоть в информирующем, хоть в предписывающем исполнении).

Учитывая роль Березани как пункта перехода речного плавания в морское (и наоборот), вполне может быть, что исходно это был порубежный камень. В первом приближении локализации сразу становится ясно абстрактное содержание надписи: типа «Велком ту раша (қыпчақлар, романия, пачинак и т.п.)». Размеры для расположения на холме подходящие: высота 0,47 м, ширина 0,48 м. Ясно, раз слом по обрезу надписи, реальная высота была больше. Если в самом деле он был сделан и поставлен во второй половине 11 в., то сразу вспоминается аналог в Тмутараканском камне, сопоставимом по габаритам (1,11 х 0,45 х 0,24 м.). «В лето 6576 (1068) индикта 6 Глеб князь мерил море по льду от Тмутаракани до Корчева – десять тысяч и четыре тысячи сажен». Но есть и другие близкие памятники.

Известняковый крест из ставропольской ст. Преградненской. Подробности см.: Кузнецов В. А., Медынцева А. А. Славянорусская надпись XI в. из с. Преградное на Северном Кавказе // КСИА. Вып. 144. 1975., с. 11-17 – https://www.archaeolog.ru/media/books_ksia/ksia_144.pdf). По Медынцевой, это «памятный и путевой крест», палеографическая датировка сер. 11 в., надпись «пом + н / гди дш раба в / иw ван / аw роус / г» восстановлена как «Помяни господи душу раба своего... Ивана русьскаго» (https://knigogid.ru/books/79045-drevnyaya-rus-v-srednevekovom-mire/toread/page-786). По функции это, конечно, помочный камень, но с путаной перемотивацией в памятный, по сути, равный нынешним поклонным крестам на входах-выходах. Узкое прагматическое значение имеет греческая надпись на стене в Херсонесе 1059 г. (сведения см. у. А.А. Роменского: Стратиги византийской Таврики: Лев Алиат – https://old.chersonesos-sev.ru/?p=19442). В тот же период в Причерноморье активно ставились каменные бабы (половецкие воины) как межевые столбы, связывающие земное и небесное пространство рода. Близкий ставропольский гранитный «воин» из с. Этока с надписью не имеет однозначной датировки и расшифровки. Также скорее фальсификация надпись старшими рунами (+) þpra на камне якобы из стены крепости на г. Опук близ Керчи, датируемая 3-4 вв. (А. А. Хлевов. Об историко-культурной интерпретации керченских рун // Херсонесский сборник, вып. 11. ΑΝΑΧΑΡΣΙΣ. Севастополь, 2001 – https://norroen.info/articles/hlevov/hsb11.html). Некоторые считают её подделкой (Федосеев Н. Ф. О достоверности рунических надписей Причерноморья // Археологiя. К., 2010. № 1. С. 127-128 –  https://www.academia.edu/14950679/О_достоверности_рунических_надписей_Причерноморья_Археологiя_2010_1_С_127_128, Д.А. Шалыга. Язык крымских готов // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Вып. ХХ. 2015, с. 303-310 – https://cyberleninka.ru/article/n/yazyk-krymskih-gotov).

Раз уж обе функции, памятная и прагматическая, присутствуют в каждом понятном случае, легко предположить, что у всех народов Причерноморья тогда назрело религиозное межевание пределов своего мира. Нужно понять, кто и на каком языке делал его в Березанской части. Напоминаю, ошибочно сразу полагаться только на представления историков (кроме того, что я указал, обычные установки хорошо суммированы Хлевовым), т.к. они базируются на уже разобранных ложных установочных моделях обоснования.

По внешним признакам наибольшее сходство Березанского камня с Тмутараканским. Тмутарканская надпись по основному смыслу чисто информационная. Это верстовой камень расстояния, но с каким-то преувеличенным акцентированием трудной и блестяще исполненной задачи замера. В самом деле тогда то была сложная задача. Подробности см. у Медынцевой (Тмутараканский камень. М., 1979 – https://bookree.org/reader?file=718423). Даже без дополнений, что камень был впрямь саженный, больше по размеру, чем сейчас (высота 2,31 х 0,71 х 0,24 м., т.е. сажень – аршин/шаг – фут/ступь, исходно подь, переосмысленное в пядь). Сажень скорее греческая, но скорее всего камень был прикопан и закреплён основанием в земле, иначе при такой парусности в той микроклиматической зоне его бы просто сдуло. Вероятнее всего. над землёй высилась часть, от трёхаршинной сажени (216 см) до маховой (152,8). По A.C. Тинькову, камень включал ещё масштаб и ориентационную карту местности (В.Г. Ена, Ал.В. Ена, Ан.В. Ена. «Открыватели земли Крымской» – http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:Vrmblhu-3ZIJ:www.krimoved-library.ru/books/otkrivateli-zemli-krimskoy6.html+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru&lr=lang_en%257Clang_ru).

Из всего ясно, что это был по замыслу эталонный мерный-мирный камень для жителей и путников, центр метрологической сборки южнорусского мира – для замеров, обменов, расчётов, планирования. Это хорошо согласуется с христианской символикой и официальным русским мировоззрением того времени. Надпись сделана стандартной русской кириллицей по мрамору, что является признаком важности и качества сооружения. Мрамор считался дорогим, привозным, и стойким материалом: под открытым небом он сохраняется в пределах 1000 лет. Логистические параметры камней сопоставимы: они должны быть заметны издалека (как широкая вертикальная плита) и стоять на возвышении (кургане, холме). Сводчатая конфигурация Березанской плиты и лента надписи полукругом тоже говорит в пользу соборной задачи (символическое обозначение сферы мира). Но Березанский камень явно делали другие люди. Материал – известняк (вероятно, местный мелкозернистый ракушечник), тем более использовано совсем другое письмо. С виду, по заверению ещё Брауна, камень мало подвергся атмосферной эрозии, что и стало подтверждением его недолгого пребывания на воздухе. Однако это ошибочный довод. Н.В. Одноралов: «Как ни парадоксально, скульптура из пористых известняков на воздухе прочнее и устойчивее, чем мраморная», особенно если выдержана технология, глубокая просушка после добычи и изготовления (Скульптура и скульптурные материалы. М., 1982 – http://sculpture.artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000011/st049.shtml). Маловероятно, по предполагаемой цели и технологии, что это могли сделать кочевники Поля, учитывая их собственные грубо тёсанные сооружения, чаще всего из песчаника. Но сложно подумать и на колонистов ромеев-греков, с их изысканной культурой камня (скорее они приложили руку к камню Тмутороканя). Принимать в расчёт случайных проезжающих хоть с юга (арабов, итальянцев), хоть севера и вовсе нет смысла. Такие задачи могли ставить только местные, продолжительно осваивающие всё северное морское побережье, по крайней мере в узловых местах – проливах, заливах, устьях текущих с севера рек. Т.е. это всё те же русины, но очевидно по меньшей технологической сложности надписи, из другого, более раннего периода, когда у них ещё не было классического кирилловского письма. А, по Храбру, были черты и резы, процарапывания и вырезания на твёрдых материалах, что соответствует исходной технологии и европейских рун. Выходит, нужно гипотетически допустить более древние славянские руны, чем сходные по типу младшие руны. Как и почему это возможно, по фактам якобы не известно и нет смысла пока обсуждать (хотя по теории просто необходимо, см. «Читать нельзя чтить. О восприятии нынешних и древних слов и предметов» – https://inform-ag.ru/publications/72/). Достаточно, что пользование ими в местном узусе в течение долгого времени хорошо объясняет имеющиеся отличия начертания и стиля знаков от скандинавских. Таким образом, по территориальному, культурному и технологическому сходству и единству двух каменных плит, однозначно их нужно относить к узусу русского языка, в одном случае, понято, пребывающего в неизвестном нам состоянии форм и семантики.

Поэтому расшифровку нужно начинать исключительно по обнаружению системности в употреблении букв и тем самым – выявлению звуковых ознаменований. Несомненно, соответствие (назначение) букв и звуков условно, не законосообразно, но в пределах всей системы одного написания соответствия распределены по каким-то закономерным аллюзиям. Предположения проверяются статистическим подбором русских звуков к имеющимся знакам с оценкой каждой реализации на осмысленность. В принципе, можно начинать с чисто машинного статистического подбора. Но боюсь, что создание программы займёт больше времени, чем логическое выявление системы. Так или иначе успех неизбежен, поскольку тут не чтение одиночного слова, которое допускает десятки, если не сотни семантических вариантов и всегда проблемно технически: при отсутствии повтора знаков невозможно уловить их системное графическое употребление. Тут количество букв довольно велико, поэтому можно зацепиться за повторы, позиции, взаимное подобие знаков, полагая, что ни в чём нет ни малейшей случайности. Чёткое выделение каждого слова кернами говорит о том, что фонетическую запись хотели сделать как можно более однозначно понимаемой. Две точки кернения тут очень важны, т.к. они исключают случайную точку (хотя бы от выветривания). Но ещё и задают оси строки (не идеально), относительно которых идёт интерпретация ветвей у каждого ствола знака.

Подробно покажу логику вывода графических и звуковых аллюзий как результат, пропуская все промежуточные проверки.

Чаще всего, 8 раз, в надписи применена руна в виде вертикальной палочки, по латинской транслитерации  (для простоты передачи и в силу отсутствия в юникоде всех нужных начертаний) i. И чаще в конце слов, 4 раза. Для русского языка это значит в окончании. Легко предположить, в согласии с германскими рунами и падежной парадигмой, И или ер / ерь. Напомню, что даже в позднем (сравнительно с рунами) древненовгородском одноеровом письме, в «бытовой графической системе», они были взаимозаменяемы и в этом приёме не отражали произношение. По ситуациям не только Ъ / Ь, но и Ъ / О, и Ь / Е,  и Ѣ / Е (Ь) / И (ссылку на А.А. Зализняка не делаю, т.к. это уже школьные сведения). Если отойти от зализняковской констатации к толкованию, то дело не в якобы упрощённом письме, а в том, что сравнительно медленно происходило осознание реальных фонем из позиционных аллофонов, отчего и на письме применялись буквенные суррогаты фонем (древненовгородский север сохранил более раннюю стадию становления старославянской орфографии). По функции еры-ореи возникли как указатели неопределённого звука, прежде всего безударного и позиционно по-разному редуцированного. Ять появился по тому же принципу как спутанный, диффузный знак с неопределённым произношением (даже сейчас его толкуют как И, Е, АЕ, А).

Как видим, вариантов озвучки руны слишком много. Можно просто назначить, по старославянской орфографии, Ъ, надеясь в контексте догадаться о том, что он выражает. Но тут озадачивает руна h, в виде перечёркнутой i. Будто отрицание самого распространённого, неустановленного гласного звука. Да и нет пока никакого контекста для догадок. Поэтому нужно анализировать позиции. Точно в конце слова четыре употребления, но заведомо не отличить им.-вин. падежи от других косвенных, с И / Е. В слове pisi, одна из двух позиций обязательно ударная. Раз применён один знак, то и под ударением звук сходен с безударным. Наиболее вероятно, что это ять. В слове iftir два одинаковых звука в начале и середине слова маловероятны. Нужно предполагать либо энклитику, либо проклитику, частицу или предлог, в произношении сливающиеся с главным словом. Ср.: на́ кол / на ко́л. Только при втором ударении гласные звуки в этом примере различаются. Не будут различаться только в том случае, если в ударной позиции был ять. Исходя из этого, нужно везде заменить руну ятем.

Такая замена подтверждает необходимость чересполосицы гласных и согласных. Тут же можно провести деление на слоги, соглашаясь попутно с обычными русскими сочетаниями согласных с сонорным r (т.е. допуская чтение этой руны как Р):  Kрa-nѣ  keр-thѣ half thѣ-sѣ ѣf-tѣр kal fѣ la-ka sѣn. l в слове half, если его считать Л, в препозиции, что возможно лишь в узком употреблении  сказуемого (типа молвлю, не мовлю), которое маловероятно для обезличенной порубежной надписи.  Всего во фразе 14 гласных, близких по начертанию к i-ятю. В оппозиции слогов можно догадаться, какие звуки означены этими буквами. В пяти случаях, возможно, ударной руной является всё та же палочка с ветвью налево из середины – . Если близость знаков не случайна, то нужно предполагать какой-то неопределённый звук, вроде ятя, но резко оппозитивный ему. В русском языке это может быть только Ы (как оппозиция заднего звука переднему). Если так, то в технике этих рун ветвь назад от ствола (влево) по направлению чтения может означать более задний звук. И тогда ветвь вперёд – более передний. Между этими типами есть один знак гласного как палочка с точкой посредине, . Вряд ли это е, т.к. ять перекрывает все близкие передние варианты. Остаётся двигать язык слегка назад, но ниже, чем Ы, – что-то между А или О. Если «между», то это точно безударный, вялый О (графически сроден знак , упрощаемый до , в пользу чего и его германская озвучка как ŋ; в этом контексте и вполне может отражать Х, фрикативный Г и h, выдох без голоса).

По норме слогового деления это все употреблённые в тексте гласные (ѣ, о/а, ы), в русском как раз наиболее частотные звуки (не фонемы). Тем более, что за ятем могут скрываться самые разные редукции (е, и, ъ, ь). Из основных аллофонов не хватает только у. Интересно, что предположенного графического распределения обозначений относительно и по оси нейтрального ненапряженного голошения (в ѣ) вполне достаточно, чтобы полностью отразить систему гласных. Все выявленные гласные обозначены стволами, добавкой точки на ствол и ветви влево. Можно предположить, что в левой зоне от ствола делались указания на тон (голос): выше-ниже по месту образования во рту, сильнее-слабее по ясности звучания, что зависит от звука внизу в горле и резонанса выше в полости рта. Тогда ударный А обозначался как Ы, но с двумя ветвями влево (как и один коротковетвистый германский вариант, ). Ударные О и У кроме этих параметров образуются ещё с помощью огубления. Легко предположить направление ветвей вверх. Каждая может иметь как по одной, так и по две ветви. Для ударного О подходят варианты как Ы и А, но с ветвями вверх. Для У напрашивается зеркальное или перевёрнутое по центру .

 Если даже что-то неверно по деталям, важна сама систематика, которая позволяет вывести и согласные. Их намного больше, чем гласных, а такого короткого текста недостаточно, чтобы вывести звучание путём сравнения позиций. По предположенной системе все другие звуки обозначаются прежде всего с помощью ветвей и добавок справа. Для согласных это соответствует норме русского произношения, где все они имеют более переднее образование.

Из наиболее сходных с реально записанными гласными ѣ, о/а, ы остаются две вертикальных чёрточки с ветвями направо, от середины ствола и от верха . Ближе всего к гласным стоят сонорные (и это уже не Р). Обе руны зеркальны со знаком, обозначающим Ы. Максимальное сходство с этим звуком по восприятию есть у М (мычание Ы с сомкнутыми впереди губами), чуть дальше Н (т.е. возможна обычная n), Л совсем в малой степени. Тогда более верхний (по месту смычки) по отношению к М / Н звук, – Й, йот.

К знаку, обозначающему Й, ближе всего ствол со стрелкой вверх, . Нужно воображать звук ещё более верхний (к Й), и более шумный (к Ы). Это происходит с временным усилением смычки (шума), уменьшающей выход воздуха, и уменьшением тона (голоса). Возможно, если как-то указать резкое раскрытие смычки (например, как раз изломом верха стрелки), либо Д, либо Т. Равно обычному толкованию руны.

Следующая по сложности th, , в виде дуги, спускающейся справа от ствола, примыкающей в двух точках от центра, визуально указывает на двойное движение, т.е. падение и подъём сразу. Подобная дужка, но выше по стволу, есть в (нижняя ветвь – биение и падение звука в нижней зоне рта, что подтверждает Р). Можно предположить колебание аффрикаты (Ц, чуть менее Ч), что близко к обычному озвучанию руны.

В руне k возможен намёк на сочетание шума и тона до и во время взрывного размыкания смычки, звукообразование на подъёме, на повышении давления воздуха (отчего и зеркальное частичное сходство с О-У). С ровной ветвью – К. с изогнутой – Г. В f, кроме того добавляется второй ветвью двойное скольжение звука по каналу выдоха. Легко допустить обычное участие губ для В (с меньшим допуском Ф). Учитывая зеркальное сходство с полным У, допустима артикуляция белорусского неслогового У, W.

Руна s в виде зигзага, – это явный слом ствола, какой-то двойной скользящий звук. Её отражение – сходный, но другой звук. Скорее всего, верхняя половина слева указывает на более звонкий, голосовой звук, нижняя – на шумовой. Ж, З. Зеркальный вариант, наоборот, минимум тона и доминирование шума – С, Ш, Щ.

Это все буквы текста. По количеству, при парном обозначении звонких-глухих, это позволяет передавать все основные русские звуки. Нет только П-Б. По логике, это должен быть рисунок, близкий к знакам Т-Д и губным У-W. Графически напрашивается руна , с двойным сломом верхней планки. Однако тут отражено скорее внешнее кликсовое, а не глубокое образование тона. Больше всего подходит начертание , намекающее на две, нижнюю и верхнюю, стадии образования вокруг основного голосового тона ятя (отсюда легко получить и ).

Выбор нужного звука из пары при чтении определяется исключительно позицией в слове, которую должен угадывать сам чтец на основе отработанной лексико-семантической установки языка. Простая подстановка предпочтительных звуков из пар даёт полную связность всех слов и осмысленность всего целого. Никаких «недоразумений» и «описок». Исключительно местное текущее (ограниченное) понимание системы языка и приспособленных к пониманию системы знаков.

Крымѣ Корчѣ хыйв цѣжѣ ѣвтѣр кый вѣ йыкы сѣм.

Резко выпадает одно слово – хыйв (хыйw / гыйф), ᚼ    Непонятность ѣвтѣр и цѣжѣ мнимая. Первое слово в самом деле слияние значимого слова с клитиками «ѣ в тѣр» – и в тар (тер-ру); цѣжѣ – это сяжи-будущие сяжени, т.е. сяги, но не от сигать, как считается, а от тривиального тягать – стяги, т.е. мерные верёвки (отражено диффузное, цокающее чтение не вполне опознаваемых звуков т-с-ц). Труднее узнать йыкы. Может, по позднему авторитету скандинавских рун, лыки, ныки? Парой к йоту часто слышится фрикативный Г – гыки, т.е. гаки (гак – отрезок направления, край, зона-площадь и крюк пути; идти с гаком, т.е. с мерой, при утрате исходного значения переосмыслялось «с затруднением, медленно, больше», производное перезаимствование гектар; видимо, исходно гак – мерный шаблон, длина мерной веревки, а измерение сопровождается гиком-криком). С учётом этих значений ясно, что буквенная абракадабра хыйв – это просто запись цифры. Её легко расшифровать по известному славянскому принципу обозначения цифр. Числовые соответствия (хотя распределение двух И, иже, толком не установлено) взяты по глаголице как более ранней и теоретически выверенной системе (см. обоснование этого и реконструкцию глаголицы: «Выключение установок. О чтении имён русских летописей» – https://inform-ag.ru/publications/336/). Знак принят как указатель тысяч – ҂,   – 20, ᛚ – 10  всё же нужно воспринимать как У, которое в других случаях читается как неслоговое для передачи В, – 400.

Крымѣ Корчѣ ҂20-10-400 цѣжѣ ѣ у тѣр кый уѣ гыкы сѣм.

Число интерпретируется: 20 тыс. х 10 и ещё 400. Восстановление фразы с самым простым вариантом преодоления всех орфографических диффузий (непонимания носителей языка, какой именно звук произносится в безударных позициях, в окончаниях, на стыках формантов):

Крыма Корча 200400 сяжи и в тар Кий во гаки сем (в гаках семо, то же).

Перевод, если сажени считать 213 см:

Крыма Корча 426, 8 км и в земль Кий во гаках то же.

 

Простая проверка, каково расстояние от Киева до Березани и от Березани до Керчи показывает верность интерпретации. При том, что неизвестны все точки замеров, мерный шаблон тяг (хотя легко установить), верность чтения числа (я действовал по примеру Тмутараканского чтения), расстояния составляют приблизительно 425-435 км. Само собой, требуется техническая привязка и отработка этой версии чтения числа. Но это не только не пошатнёт чтение, но, наоборот, позволит установить важнейшие культурно-технологические навыки и детали той эпохи.

Как и предполагалось, они сходны с Тмутараканским камнем, где замер был более локальным и задачи прагматичней: мерный-мирный камень сборки прикерченской практической жизни. Замер на Березанском камне тоже отражён, но цель его другая, более обширная пространственно и более глубокая умственно. Этот камень делает разметку русского космоса по его южной границе от Корчи до Кыя (Кыяня, ещё не Кыева), а кроме того – выводит смету, неслучайный баланс расстояний. Впрочем, это метный-сметный камень нужен ещё и для внутренней сборки всех сопричастных умов, задавая систему письма и мышления. Свиток записи является эталонным образцом русского письма, на основе которого можно ему учиться, распространять в другие регионы. Обучение, конечно, происходило на месте, на бегу, по чтению и передаче знающих. Но для переноса на большое расстояние, на камне должен был быть ещё какой-то компактный вспомогательный декодер чтения, который легко скопировать (например, слепком глины). Подходящее место на плите – ниже надписи. По логике это должно быть слияние, лигатура сразу всех основных рун. Какая именно – не хочу гадать, но в открытом доступе встречается много версий, близких по типу.

    

Я бы предположил обрамление лигатуры овалом. Так чётко бы обозначался круг речи, внутри которого дана разметка мест образования звуков. В основе круг делится пополам: левая сторона поле гласных, правая – согласных. Затем на основу, центральный ствол, добавляется штрих либо в одну сторону, либо в другую. Все простые знаки состоят из таких двух элементов. Потом на простые знаки делается новая добавка элемента. Так продолжается пока не возникнет целостная, пространственно ориентированная система, построенная строго по двоичному принципу. Вот почему, когда знаешь принцип этих обозначений, легко угадывать знак по зоне его размещения, вне зависимости от уникальной конфигурации той или иной черты.  Можно пользоваться плюсом или минусом, крестом или ноликом, светлым полем или тёмным. Вполне уместна аналогия с цифровой системой. Любой круг можно расчертить на доли и произвольно отождествить долю с конкретным сочетанием штрихов-чёрточек. Эта вычеркнутая доля является учтённой, обозначенной. Ассоциируя доли круга с секторами ротовой полости, рано или поздно можно добиться непрерывной последовательности в смене звуковых усилий и вычёркивающих штрихов обозначений. Легко допустить, что вычерк и был сверхидеей этого письма. Кстати, fuþark, если переозвучить из старших рун по только что предложенным значениям русских рун и будет вучёрк. Очень похоже на учебное чёрканье.

Самое главное удобство системы – в быстром изучении и сохранении принципов письма. Да и прямолинейный характер каждой черты не требовал навыка письма. Но некодифицированное начертание знака вместе с тем провоцирует невероятную свободу фантазии в разночтениях и изображениях. В конечном счёте вторичные варианты начинают создаваться вне понимания принципа сегментарного обозначения зон произношения. В обиходе закрепляются типично условные знаки, которые к тому же хочется сделать уникальными, безвариантными. Так создаются европейские старшие руны, начертательная производность которых очевидна даже по сравнению с младшими рунами (большее число знаков, бо́льшая сложность знаков, сближающаяся  даже с латинским алфавитом, замещение в большинстве знаков зоновой асимметрии явной симметрией у центральной оси). Это происходит тем быстрее и стихийнее, что в европейских языках нет такой (русской) последовательной парности звуков, которая тормозит позиционную идентификацию речи и фонемную кодификацию. Чем больше русины пользуются таким письмом в контексте разных местных новообразований, тем больше возникает сомнений в адекватности и правильности чтений. Под влиянием более однозначных соседских версий происходит забвение своей собственной системы письма, а значит и забвение существующих текстов. Результатом становится их уничтожение. Время, когда это происходило, конечно, совпало со становлением орфографически более правильного кирилловского письма. Но отзвуки старого просматриваются тут и там.

Например, на Тмутараканском камне есть не слишком обязательное разъяснение, что замер из Корчева осуществлён «по леду». В Березанской надписи такого нет, хотя замер ещё более фантастичен. Видимо, значение этой надписи было понятно Глебу сотоварищи, обсуждалось и послужило поводом собственных работ. В этом случае оправдана вставка реалистической мотивации технологии замера. Может, и березанцы его тоже делали по льду. Впрочем, это не обязательно, т.к. неизвестно, когда был сделан замер и поставлен камень: в VII-V вв. до н.э. и во II-IV вв. н.э. остров был полуостровом (Сапожников І.В. Штурм острова Березань чорноморськими козаками. Киев,  2000 – http://militera.org/books/pdf/h/sapozhnikov_iv01.pdf).

Ещё отзвук. Несколько позже на Борисовых камнях встречается добавка к надписи «IС ХС НИКА», Иисус Христос победитель. Нетрудно заметить в этом греческом слове «ника» учёную переинтерпретацию почти утраченного «ныкы», потайной, тайный, иной, что всё же сохранилось почти в чистом виде как «ныка, заныка, заначка».

Несмотря на эти подсказки датировать надпись и создание памятника пока затруднительно. Традиционно палеографически невозможно из-за заведомой узости имеющегося знания. Обычно считается, что руны произошли из латинских букв. Но так можно думать только по навязанной установке более раннего датирования латинских текстов. На самом деле надо сравнивать и оценивать технологию начертаний и закономерную последовательность их изменения в опыте рукописного нанесения. Легко понять, что произошла из путём полуграмотного упрощения ещё угловатых знаков (постепенного подъёма правой ветви к верху ствола),  а не наоборот – усложнения. А потом под влиянием скорописи приобрело округлую форму латинского c. Греческо-кирилловское К возможно как умное, знающее изменение уже исключительно в технологии скорописи (центральный ствол ведётся сверху вниз, а потом без отрыва стила подъём вверх с отклонением ветви после центра; двойная черта в нижней части в конце концов выделилась; и это поддерживалось переосмыслением всей системы сходных знаков). Правильно проделать эту работу не сложно, но нет смысла, т.к. установки таким путём не преодолеваются. В детальном расследовании этой темы будет несомненно, что русские руны к моменту возникновения латинского письма уже были продуманной системой и послужили основанием выработки латинских букв.

Однако есть серьёзные основания думать, что это случилось намного раньше, чем образовалось латинское письмо. Стоит лишь обратиться к контексту других датированных надписей и посмотреть их в русле уже открытой систематики.

Надпись на скифском псалии (части уздечки, являющейся ограничителем и фиксатором удил по бокам конской пасти-пастли) из с. Ртищево близ Саратова датируется по типологии псалия 7-6 вв. до н.э. и читается по принятым установочным прецедентам с каких-то сарматских-осетинских-аланских (Г.Ф Турчанинов, Е.Ф. Чежина, Ж. Войников).

Как я уже говорил, чтение одиночных слов невозможно сделать правильно, если точно не знать систему знаков и не выработать точную предметную установку чтения (назначение предмета и надписи, стиль и почерк, хронотоп и узус их бытования).  В данном случае, всё это легко. Саратовское Поволжье – самая что ни на есть русская земля. Нужно читать по-русски, пока не доказано обратное. Псалий – важнейший технологический элемент древних уздечек. Если его подписали, значит была необходимость указывать на технологию и производителя. Микрохарактер надписи (1,8-2,5 мм х 13 мм) говорит об отработанной поточной технологии создания уздечек. И, конечно, естественном искажении знаков из-за преуменьшения.

Даже на беглый взгляд видна характерная руна . Но все остальные знаки – какой-то произвольный набор. L похожа на латинскую букву (но можно предположить руническую вверх тормашками). Если проигнорировать стиль начертания, можно допустить, что 5-й знак – руна . Но все остальные знаки однозначно не имеют отношения к рунам. Это явные глаголические буквы в угловато-треугольном исполнении (что оправдано мелкостью букв). 1-й знак – типичный от с хвостиком внизу, 2-й – упрощённый прямоугольный люди (или ещё недоделанный), 3-й – стилизация како под руну (или наоборот, первоначальный вид како), 4-й – явный аз с перекладиной развёрнутой наоборот, 5-й – скорописный рцы, 6-й – треугольный иже, 7-й – типичный ять. Слово читается легко и однозначно по-русски: Олкариѣ. Учитывая ранее замеченные закономерности диффузной орфографии, легко восстановить до предположительного звучания: Wолгария. Надпись – клеймо страны производителя, которым является отнюдь не один мастер, а какой-то волгарский цех. Тождественно нынешним «Сделано в СССР», «Made in Russia». Очевидно, такие клейма ставятся на эксклюзивные технологии и товары. Если датировка псалия верна, то это подтверждает неопределённое употребление ятя и неслогового У на березанской надписи и самое примерное её датирование серединой 1 тыс. до н.э. Кроме того, чтение по глаголическому алфавиту поддерживает мой вывод, что становление глаголицы началось до разработки европейских азбук (Выключение установок. О чтении имён русских летописей – https://inform-ag.ru/publications/336/). Тут следует добавить, что глаголица изобреталась явно на основе рунного кода (предположенной лигатуры, обрамлённой в круг).

Маркировочный и массовый характер слова подтверждается и другой подобной надписью на скифском псалии из с. Рысайкино у Бугуруслана. А.С. Балахванцев датировал её 8 в. до н.э. и читал с арамейского (Еще раз о надписи на рысайкинском псалии // XXI Уральское археологическое совещание. Материалы конференции... Самара, 2018, с. 193-194 – https://www.academia.edu/37543245/А_С_Балахванцев). Хорошо, что не с китайского или марсианского. Но если вы одно и то же успешно читаете с разных языков, то ваш успех мним. Это ясно даже по выявленной беспредметной семантике («кожаный ремень» или «крепко пригнанный для жеребёнка» – при чём тут псалий?).

Надпись изображает то же слово, с упрощениями (1-я и 6-я буквы), переосмыслением 4-й (остаток ствола соединили с ветвью, попутно развернув знак) и изменениями стиля почерка (4-я, 5-я, 7-я). Всё говорит о нетвёрдой грамотности писца и механическом копировании образца. Либо датировать надпись нужно позже первой, либо нужно предположить несколько цехов, действовавших продолжительное время по пока не известному эталону.

Наконец, нужно заметить, что в силу установочно-навязанной методики чтения историкам про Волгарию ничего не известно. Хотя о ней, не только на предметах, непрерывно писали все источники. Сводку книжных данных за 2,5 тыс. лет я сделал в историографической части книги «Гидроним Волга как упаковка реальной и языковой истории» (https://inform-ag.ru/publications/19/)..

Приходится констатировать, что наука история, при всех её обширных знаниях, является по принципу довольно наивной мифологией. Чтобы выйти из этого состояния, нужно научиться читать правильно.


Книга по этой теме, добавленная для продажи:  "Гидроним Волга как упаковка реальной и языковой истории. К методологии сравнительно-исторического исследования на примере конкретной этимологии. 2017, 178 с."