Фрагмент книги «Отье чтение Бояново. О славянских словесных древностях, шифре истории и ключе письменности», с. 246-249

… Бояний текст, написанный подлинным древним письмом, содержащий в себе неисчислимое количество вариантов сообщений, может быть использован как инструмент дешифровки, первичного оглашения подлинных исторических текстов, а затем и базой сравнения подлинников с их разноисторическими и разноязыковыми списками, дубликатами, вариантами, искажениями.

Для начала возьмем очень близкий к нам хронологически текст и достоверный во всех отношениях – и в смысле авторства его, и в смысле достоверности языка, на котором он написан. Это текст на русском языке «Сатира 1. На хулящих учение. К уму своему» А. Кантемира. Как известно, Кантемир – сын молдавского господаря (князя-царя) Д. Кантемира, который кроме того был и писателем, и хранителем, так сказать, своей государственной библиотеки. Абсолютно точно известно, что и отец, и сын аккумулировали в себе всю мировую ученость того времени – византийскую, греческую, европейскую, славянскую. Понятно, денег на образование у них вполне хватало. А многосторонность образования определялась тем, что они появились в тогдашнем, по сути, географическом центре мира. Для нас важно, что это произошло в тот момент, когда церковнославянский язык имел еще статус, пусть и остаточный, общелитературного языка того куска Восточной Европы. Не случайно А. Кантемир, не будучи русским, вполне естественно, когда так сложились политические обстоятельства, осел в России и стал выдающимся русским писателем, во всяком случае, того времени.

Вспомним еще о том, что язык Бояньего текста по всем признакам характеризовался как «средний» между всеми тремя группами славянских языков. Это значит, что его строй сохраняет в себе ту диффузную неопределённость, которая была характерна той эпохе развития языков. Те отличия, которые между славянскими языками были тогда, с нынешней точки зрения совершенно несущественны, а важных для нас отличий еще не было. Место, где все славянские языки и до их пор пребывают в наиболее тесном контакте, находится все там же – в зоне верхнего Приднестровья, захватывая территории современных Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии, Словакии, Польши. Короче говоря, мне кажется, что в библиотеке Д. Кантемира был список Бояньего текста, и А. Кантемир не только был с ним знаком, но использовал по его прямому назначению – как инструмент сочинения столбцов.

Об этом говорят и все его сатиры, их жанр, стилистика, стихосложение, и прежде всего первая сатира. Потому что в ней наиболее наглядно даже фонетически Кантемир изображал Бояний текст. Нам опять нужно проделать ту же процедуру, что и при поиске источников «Слова о полку».

...У- 5ме недозроч науке затаиве 6 руки бела спокой ко пиру 7 може и славие узнать 8 хоти и не творичь по слухе 9 одень неписва прияте 10 труди силы билыи потеряли 10 ктори нги бсые периклали 11 к оне дороги мчали множи

Уме недозрелый, плод недолгой науки! Покойся, не понуждай к перу мои руки: Не писав, летящи дни, века проводити Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти. Ведуть к ней нетрудные в наш век пути многи, на которых смелые не запнутся ноги: Всех неприятнее тот, что босы проклали Девять сестр. Многи на нем силу потеряли, не дошед...

Даже на основе показанного фрагмента можно заметить, что принципы выдумывания нового текста на основе Бояньей матрицы все те же, что в «Слове о полку». Действует полная свобода фантазии, каждый стих используется многократно, всё целое также применяется как источник нескольких кругов фантазирования. Но совершенно новым является особенное внимание к звукосочетаниям Бояньего текста и в их сознательном изображении в тех или иных словах. Эти ключевые слова воспринимаются как намеренные образы Бояньего источника. Даже в начальных восьми стихах их довольно много.Моя связующая вычитка Бояньего текста, если ее с ним сравнить, вне сомнения, очень наглядна. Во всяком случае, вероятна как эстетическая имитация подлинника. А ничего большего в ту эпоху Кантемир и не мог делать. Но зато тщательное сличение связующей вычитки с оригинальным текстом Кантемира позволяет заметить, насколько в жесткой зависимости от нее находился изобретающий свои стихи автор. Пусть и в другом порядке, все мотивы, все предметы, напрашивающиеся фигуры Кантемир обязательно использовал. Причем стремился это сделать как можно более компактно, на более тесном поэтическом пространстве. Конечно, его текст многократно превышает возможную вчитку по всем своим смысловым и поэтическим достоинствам. Но самое главное – его высказывание по своему тону и мировоззрению является высказыванием совершенно другой, гораздо более искушенной и развитой эпохи. Это поистине изящная словесность в отличие от простой религиозной медитации.

Прежде всего это «уме недозрелый»: как минимум, десять знаков Бояньего текста воспроизведены последовательно; причем большей частью как раз в их церковнославянской огласовке:

- у ме не дозроч / у ме не дозрол

Кроме этого словосочетания очень наглядно выглядит «неписва», породившее не очень изящное деепричастие «не писав», из той серии, которые как раз позволяют видеть в Кантемире нерусского писателя. И наконец «ноги... босы проклали» просто стопроцентно сохраняет связь с источником и по звукоподражанию, и по смыслу, и по формальному следованию слов друг за другом.

Я не буду моделировать всю сатиру по Бояньему тексту. В этом сейчас нет никакой необходимости. Но даже без специального восстановления некоторые ключевые слова, которые навеяны этим же древним источником, прямо на виду. Как раз из-за того, что это имена собственные. Так, «Силван» явно получен из «Словен», «Медор тужит» – все из той же «Метн отведоч косте», прочитанной как «медро тожит...» А «Златоуст» упомянут как расшифровка «Златбай». Все эти сближения будут тем более наглядны, если хоть чуть-чуть соотносить нумерацию стихов Бояньего текста с очередным кругом вероятной нумерации кантемировской сатиры.

Разумеется, в данном случае узнаваемость древнего текста в новом более или менее очевидна, поскольку никаких дополнительных превращений, трансформаций между ними не было. Кантемир сам непосредственно имел дело с источником и использовал его по своему разумению. Но есть огромное количество произведений русского фольклора, в которых первоисточник за многовековыми трансформациями практически потерян. О связи этого первоисточника и дошедшего до нас его трансформированного варианта можно только догадываться. Догадываться прежде всего на основе характерных ключевых слов, происхождение которых имеет отношение к Бояньему тексту.

 

---

Книга по этой теме, добавленная для продажи:  "Отье чтение Бояново. О славянских словесных древностях, шифре истории и ключе письменности. 2007-2008, 350 с."