По внешним обстоятельствам мне в очередной пришлось сверить историографический сюжет о призвании варягов с летописными источниками. Соотнося списки, транслиты и оригиналы, я заметил упущение своих прежних сверок. Т.к. на первом плане раньше было локальное сравнение и наглядная иллюстрация ключевых связей некоторых важнейших летописных списков, не сделано полное объяснение исходного текста легенды призвания. Но без толкования всего семантического целого текста нельзя полностью раскрыть ложный исток легенды призвания варягов как иноземных находников, наводящих порядок в стране по наряду-договору и передавших местным даже имя своего народа русь.

Нужно напомнить, что значит «исходный» текст. Давно (за 250 лет изучения) установленная суть в том, что самыми древними дошедшими версиями, сделанными с разных источников в разных местностях, являются так называемые старшие летописи. Последовательность по древности: Лаврентьевская (составлена на основе свода 12 в., дошла в списке 1377 г.), Радзивилловская (на основе свода нач. 13 в., дошла в списках 15 в.). Ипатьевская (в основе несколько сводов 12-15 вв., ранний список 1420-х годов). См. короткое объяснение текстологических оснований этого в Предисловии Я.С. Лурье к академическому изданию Радзивилловской летописи (М.: «Наука», 1989, с. 3-10). Неоднозначно мнение о роли Новгородской первой летописи (сохранивший сюжет призвания – младший извод 13 в., самый ранний Комиссионный список сер. 15 в.); допускается, что в ней имеется самая древняя основа. Как и из каких более ранних источников сложились эти летописи, см. О. Творогова, предельно коротко и чётко изложившего и подтвердившего модель А.А. Шахматова (Повесть временных лет и Начальный свод // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1976, с. 3-26 – http://web.archive.org/web/20210414072321/http:/odrl.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=z_dutlJ_HUQ%3D&tabid=2276). Все более поздние версии есть смысл привлекать для иллюстрации разночтений или наблюдения исторической динамики летописания. Как известно, его развитие связано с непрерывным олитературиванием, с отбором из начальных сведений только непротиворечивых фактов и / или их переинтерпретация в уместную по исторической ситуации концепцию (= мифологизация исходных сведений), с постепенной канонизацией знаний в виде историографии и наконец вылущиванием из неё (но с её помощью на стыке всех наук) реальных сведений. Прекрасный и короткий очерк (правда без критичности к нынешней историографии) на эту тему см.: С.В. Думин, А.А. Турилов. «Откуда есть пошла Русская земля?» // История Отечества: Люди, идеи, решения. Очерки истории России IX—нач. XX вв. М., 1991, с. 7-33, ссылка для скачивания – https://yadi.sk/d/2V5Cl4_I3GRLqq. О сути этой логики мифологизирующего олитературивания на примере в моей статье: История по «Правде». О мифологическом чтении историографии С.В. Шумило – https://inform-ag.ru/publications/305/. Летописание развивалось от обобщающих предания анналов, сводов погодовых событий, повести времён до переосмысляющих легенд, хроник, синопсисов, гисторий, историографических сказаний и официальных курсов истории. Только старшие летописи, благодаря их множественным видимым противоречиям, сохраняют самое древнее, для нас исходное, представление о фактах и минимум поздних напластований и домыслов.

Однако вопреки этой логике обычно историки пытаются найти подлинный текст и верный исторический сюжет путём механической контаминации и обобщения текстовых вариантов (А.А. Шахматов. Сказание о призвании варягов // История русского летописания. СПб., 2003, т. 1, с. 185-231; ссылка для скачивания – https://vk.com/doc35528094_537849854?hash=q700LNzhArZwd2ziwIk2bDJLZdwz5zW8sy3kZZHlEqz&dl=5H5D3RhQpp4z1iVMCf0AHPotdfKdyiBocgP2xoHTcxL) или путём формально-содержательной простоты и непротиворечивости вариантов (М.И. Жих. О соотношении «новгородской» и «ладожской» версий сказания о призвании варягов в начальном русском летописании // Вестник «Альянс-Архео». М.-СПб., 2018, № 24, с. 3-44 – https://cyberleninka.ru/article/n/o-sootnoshenii-novgorodskoy-i-ladozhskoy-versiy-skazaniya-o-prizvanii-varyagov-v-nachalnom-russkom-letopisanii), или даже предпочтённой идейно-мифологической значимости (см. мой разбор подхода Шумило).

Это касается восприятия не только текстов в целом, но и в каждой их части. Так Шахматов, казалось бы, тщательно разобрав все летописные коннотации слова русь (русская земля; совокупность славянских племён; властители славян и других народов; околокиевские славяне русь; находники с севера и запада; особые славяне; варяги – с. 185-188) вместо того, чтобы принять это за факт и попробовать обобщить, найти единый непротиворечивый смысл, «вполне определенное представление», объявляет в большинстве случаев появление слова (и народа) русь «ошибкой», поздней «вставкой», намеренной редакцией составителя ПВЛ. При этом главный повод для такого мнения совсем не другие источники (вроде «Летописца вскоре» кон. 13 в.), а прежде всего семантика сюжета: «Неясно, кто, собственно, был призван на княжение словенами, кривичами, чудью и весью – варяжские или русские князья, варяги или русь. Правда, летописец отождествляет русь и варягов в этом своем сказании, но он делает это так неловко, что позволяет заподозрить в замечании о тождестве варягов и руси позднейшую вставку.., нарушившую первоначальную нить рассказа, повествовавшего о призвании варягов» (с. 185). Как раз вследствие такого усекающего понимания семантики сюжета и механического преодоления кажущихся противоречий Шахматов далее и принимает другой сюжет (Новгородской первой летописи) за основной и более древний. На подобном чтении и основан его метод сдвигания в древность момента летописания путём создания искусственной редакции текста. Прекрасный критический анализ подхода Шахматова и его продолжения в историографии см. у А.П. Толочко: «Поиски все более древних исторических произведений внутри Повести временных лет стали главной целью любых текстологических исследований» (Очерки начальной Руси. Киев-СПб., 2015, с. 30).

Так именно и происходит установочное восприятие источников с последующей подгонкой фактов, в том числе археологических, к историографическому мифу и канонизация не фактического, а исправленного, фальсифицированного текста, который выдаётся за подлинник (см. на примере: История из иллюзий. О мошеннической науке в связи с фальсификациями О.Л. Губарева – https://inform-ag.ru/publications/296/). Толочко отмечал эту ситуацию: «В подобных археологических обобщениях, по видимости удачно согласующих наличные материальные и письменные свидетельства, мы угадываем структурное воспроизведение самого влиятельного рассказа о началах Руси — летописного» (с.  175).  Его решение в том, чтобы избавиться от летописных мнимостей (контаминируя якобы достоверные внешние источники) и положиться на археологию. К сожалению, понимая, что археология сама по себе нема, и он толкует её данные вполне обычным историографическим способом – принятыми и предпочтёнными чтениями источников и аллюзиями ископаемых и современных фактов (например, как и Шахматов, Толочко считает, что «летопись не знает никаких иных русов кроме киевской руси», с. 185, а всё освоение ойкумены русами, хоть «киевскими», хоть «скандинавскими», было основано только на «дальней торговле»). Однако прежде всего решение нужно искать в семантике летописей, а не во вторичных и материальных источниках, истолкованных по предустановленной модели. Обязательно нужно сличать имеющиеся редакции и выяснять в них исток. Но не прототекст, а протосмысл. Не входя подробно во всю историографию темы, объясню только суть дела.

По техническому удобству расположения в открытом доступе (замечу, что в последние годы государство и общество затрудняют виртуальную доступность аутентичных древних, и не только, документов, продвигая на первый план вторичные, адаптированные версии!) чаще всего я пользовался Ипатьевской летописью по академическому изданию  (СПб., 1908, точно, до точек транслитерированное электронное издание осталось только на http://izbornyk.org.ua/ipatlet/ipat.htm) и несколько реже Лаврентьевской по электронному изданию с фотографиями каждого листа и с упрощённой транслитерацией оригинального текста (http://expositions.nlr.ru/LaurentianCodex/_Project/page_Show.php). Такова и электронная версия Радзивилловской (фото и транслит – http://radzivilovskaya-letopis.ru) (попадавшиеся академические издания, вроде названного, представляли собой транслитерации в фототипическом ПДФ, плохом по качеству и неудобном для работы). Приходилось то и дело сверять транслитерации с фото, что неудобно и чревато ошибками сверки (во всяком случае, я себя на этом ловил). Подобное нужно сказать и о Новгородской 1-й летописи (М.-Л., 1950).

Недостоверность массово дающихся сведений очевидна, если просто сравнить различные уровни представления текста.

Вот фрагмент Лаврентьевской летописи в переводе Д.С. Лихачёва с упомянутого сайта:

«Изгнали варяг за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица и стали воевать сами с собой. И сказали они себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются свей, а иные норманы и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами и взяли с собой всю русь, и пришли…»

 

Вот транслитерация Е.А. Стрельниковой оттуда же:

Изъгнаша варяги за море, и не даша имъ дани,

и почаша сами в собе володети. И не бе в нихъ пра

вды, и въста родъ на родъ, быша в них усобице, и во

евати почаша сами на ся. Реша сами в себе: «По

ищемъ собе князя, иже бы володелъ нами и су

дилъ по праву». Идоша за море къ варягомъ, к руси.

Сице бо ся зваху тьи варязи суть, яко се друзии зо

вутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзи

и гъте, тако и си. Реша русь, чюдь, словени, и кри

вичи, вся: «Земля наша велика и обилна, а наря

да в ней нетъ. Да поидете княжитъ и володети на

ми». И изъбрашася 3 братья с роды своими, по

яша по собе всю русь, и придоша…

Важные разночтения выделены жирным шрифтом. Некоторые добавления (и уж тем более толкования) Лихачёва связаны с учётом других летописей (это старая и наивная идея восстановления «подлинного Нестора»). Наконец, вот снимок той же части оригинала.

Текст фактически сплошной, большой чёткости картинка не имеет, многие знаки разглядеть трудно, а вспомогательные (вставки, титлы, точки, двоеточия) и вовсе не поддаются восстановлению со снимка. Вот почему необходим аутентичный источник конкретного текста, дотошно переписанный грамотными специалистами, имеющими доступ к уникальным артефактам. Но и в этом случае разбивка текста связана с толкованием не только точек и знаковых акцентов писца, но и акцентов грамматики (в сравнении с нормами моментов составления и переписки) и лексико-семантического целого (обычно основанного на представлении картины мира той эпохи как тезаурусе и корпусе знаний о ней). Во избежание ошибок и повтора предшествующих установок важно то, что грамматикой и орфографией нужно руководствоваться нормативной (по статистике, учебникам), в случае сомнения давая варианты чтения (не варианты написания в других летописях!). А в семантике вовсе нельзя принимать в расчёт обычных, кажущихся норм и предпочтений, ибо заранее не может быть известно, в каком именно смысле, с какой коннотацией употреблено каждое слово. Когда тот же Лихачёв, по примеру Шахматова, выбирал ту или иную конструкцию с учётом других списков, он как раз и шёл в грамматике на поводу не учебников, не известного языка, а ближайших внешних прецедентов текста, и поэтому в семантике – выбирал усреднённое (учёно-нормативное, но исторически не существовавшее) установочное толкование-представление летописцев разных мест и эпох.

Таким образом, даже прочтение текста является многоуровневой проблемой, отчего и существует множество самых невероятных домыслов и версий фальсификации истории.

Например, в статье 2020 г. «Порча летописей на глазьемер (Об аргументе Глазьева Фоменкой и довод разночтений до концепта)» (https://inform-ag.ru/publications/245/) я делал сравнение двух летописей на основе транслитов с указанных сайтов, восстановленных лишь частично (в некоторых явных буквах, без изменения словоделения, всей орфографии, пунктуации, грамматики и семантики). Детальнее тогда было не нужно в силу узкой задачи демонстрации большей древности именно Лаврентьевской летописи по сравнению с Радзивилловской и другими источниками (по оформлению текста, орфографии, семантико-грамматической цельности и сложности, большей именно в Лаврентьевской).

Вот какие фрагменты сопоставлялись (жирным шрифтом указаны значимые разночтения).

«Лаврентьевская летопись:

Идоша за море къ варягомъ, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи суть, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзi и гъте, тако и си. Рѣша русь, чюдь, словени, и кривичи, вся: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нѣтъ. Да поидѣте княжитъ и володѣти нами».

Радзивилловская летопись:

И идоша за море к варяго[м] ру(с), сицѳ бо тiи звахуся варязи ру(с), яко сѳ друзии зовуть(с) свие, друзии ж(е) уръмяни, инъгляне, друзии и готе. Тако и си. Рѣша руси чю(д), и словене, и кривичи, и вси: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нѣтъ. Да поидѣте у нас кн(я)жити и володѣти».

Кроме констатации производности Радзивилловской летописи сейчас нужно расшифровать и все детали смысла фрагмента. Начинать нужно с элементарного лексико-грамматического анализа текстов.

Легко заметить, что в Радзивилловской, как источник являющейся иллюстрированной популяризацией (рисованной историей), 1) сделана попытка закамуфлировать непонимаемое противоречие сообщения о руси – титлованной (не)допиской слова ру(сь) в двух случаях и выбором в третьем намекающе-двусмысленного падежа (то ли им.мн., то ли дат.мн.); а рядом всё же чу(д) и ниже опять пояша собѣ всю роу(с); 2) исправление по собе в собе, конечно, является упрощением и нормализацией видимой путаницы; 3) неуместный для имперфекта зваху глагол-связка суть заменён на созвучное подходящее русь, для чего и потребовалась недописка в других случаях; как следствие 4) устранена неправильность ся зваху тьи (исправлением местоимения и перестановкой позиций энклитик – тiи звахуся); 5) вся (которое можно читать как «вся земля», «кривичи все» в дв.ч. или даже обобщающее слово «все, обе группы») неуверенно переосмыслено в народ весь. Составители Радзивилловской однозначно отталкивались от того варианта, что сохранился в Лаврентьевской, и пытались его отредактировать по здравому смыслу и правилам письма (и даже произносительно: друзi воспринято с украинским акцентом как друзьи со значением «друзья», но гиперкорректировано в друзии; так и тьи превращено в тiи по западно-русской графической тенденции).

Другое направление редактирования представлено в «северной» версии, Новгородской 1-й летописи (младшего извода).

И въсташа Словенѣ и Кривици и Меря и Чюдь на Варягы, и изгнаша я за море; и начаша владѣти сами собѣ и городы ставити. И въсташа сами на ся воеватъ, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не бѣше в нихъ правды. И рѣша к себѣ: «князя поищемъ, иже бы владѣлъ нами и рядилъ ны по праву». Идоша за море к варягомъ и ркоша: «земля наша велика и обилна, а наряда у нас нѣту; да поидѣте к намъ княжить и владѣть нами». Изъбрашася 3 брата с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну, и приидоша к Новугороду. И сѣде старѣишии в Новѣгородѣ, бѣ имя ему Рюрикъ; а другыи сѣде на Бѣлѣозерѣ, Синеусъ; а третеи въ Изборьскѣ, имя ему Труворъ. И от тѣх варягъ, находникъ тѣхъ, прозвашася Русь, и от тѣх словет Руская земля; и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска.

По словам Шахматова, «перед нами (в позднейшей редакции XIII в.) летописный текст более древний, чем текст ПВЛ, – текст, послуживший источником при составлении ПВЛ» (Сказание.., с. 197), с только ещё становящейся «хронологической сетью» (199). В выборке главные аргументы древности такие: «Не указан точно год призвания», «Посылают за князем не к варягам Руси, а просто к варягам», «Легенда имеет окраску дружинно-династическую» (с. 190), «Бо́льшая краткость интересующего нас памятника сравнительно с ПВЛ». Если признать сокращением ПВЛ, то «сокращения произведены как будто систематически, по определенному плану. Так, мы не находим в нашем памятнике заимствований из Амартола.., отсутствуют договоры с греками.., следующие сказания..,  значительные отличия фактические» (с. 196-197). При внимательном анализе аргументов Шахматова видно, что, помимо стандартно-поверхностных чтений смысла фраз, он ещё смешивает порой момент и позицию составления летописи с моментом записи, «позднейшей редакции» (т.е. хронотопы редактора-автора и писца-редактора). Наиболее наглядно это в уже указанном отождествлении: «Начальный свод (Комиссионный список)» (с. 206).

Но бросается в глаза совершенно недвусмысленное, большее, чем в Радзивилловской, бытовое и простонародное освещение того же самого в основе события, и при этом немотивированный сказочно-героический пафос, выраженный книжными формами (дружину многу и предивну, днешняго дни). По жанру такое олитературенное сочетание свойственно полуустному преданию, сжатой лубочной записи, переделке. Она всегда базируется на уже состоявшейся традиции (тут – на христианской агиографии и фольклоре), и уже поэтому вторична по отношению к базовому сюжету летописи (что ясно из логики летописания, с течением времени всё более олитературенного). Толочко: «Несомненно, что в том виде, как он сейчас читается в младшем ее изводе, он представляет собой произведение XV века» (с. 43). Иная жанровая задача определяет цензуру (именно план, отбор только популярно-назидательных или житейских сведений) и даёт большие признаки фантазийности, – сказочность, нравоучения, рационализированную сюжетику, приглушающую противоречия, попадающие из источника.

Это легко заметить, если внимательно сравнивать одни и те же высказывания.

Лаврентьевская: Изъгнаша варяги за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети.

НПЛ: И въсташа Словенѣ и Кривици и Меря и Чюдь на Варягы, и изгнаша я за море; и начаша владѣти сами собѣ и городы ставити.

Субъекты призвания в НПЛ избыточно перечислены в четвёртый раз подряд (в отличие от одного в Лавреньевской и Радзивилловской в самом начале легенды; очевидно, чтобы устранить все сомнения, кто призывал: руси нет). В предикации добавлены фантазии въсташа-восстали и городы ставити, т.е. обустраивать общежитие народов, как рациональное уточнение общего сами в себе володети (в Лаврентьевской похожий мотив с раздачей городов, но противопоставлением их ставки-основания, появляется уже после успешного решения проблем). Изгоняют почему-то я (дв.ч.), т.е. две группы варягов.

Лаврентьевская: И не бе в нихъ правды, и въста родъ на родъ, быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся.

НПЛ: И въсташа сами на ся воеватъ, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не бѣше в нихъ правды.

Въсташа как контаминация почаша и въста даёт неуместный высокий пафос, но бытийный конфликт «род на род» снижен до соседского конфликта городов. Добавлена сказочная фантазия рать велика как фигурализация точного воевати. Переворачивание всей конструкции заставляет думать, что правды не стало вследствие усобицы. Но исходная мысль глубже: как стали володеть сами, так и не стало правды, т.е. права делать по согласию, и как следствие – усобица. 

Каждая конструкция ясно проявляет свою жанровую цель. Почему-то эту явную поэтику прямо наоборот воспринимал Творогов, предлагая оппонентам «объяснить причину разрушения годовой сетки в ПВЛ и замены ее — при этом крайне непоследовательной — повествованием «хронографического» типа», якобы НПЛ по этим параметрам более архаична (Указ. соч., с. 22). По-моему, довольно очевидно, что два текста являют разные направления олитературивания. Поэтому и нарушения принципа лето-писания в них разного характера. НПЛ делает фольклорную мифологизацию, т.е. создаёт «непротиворечивую» легенду, которая считается реальностью; а ПВЛ продолжает движение в сторону литературно-научной историографии, т.е. добросовестно ретранслирует противоречивые данные, пытаясь как-то их объяснить.

О вторичности НПЛ говорит и фактически современная сочетаемость форм и вообще множество более современных форм по сравнению с Лаврентьевской (князя поищем, к нам княжить, пояша со собой, владел, городы), опять же вперемежку с книжными грецизмами (новгородстии). И семантика сходных лексем показывает большую без-образность, нажитую однозначность семантики именно в Новгородской летописи: пояша, как и в Радзивилловской, использовано только в одном значении («взять в собственность»), рѣша (которое из рещя-решта, т.е. из речти: обсудить, решить и заключить словесно) не воспринимается в полноте семантики и даже упрощено объясняющим синонимом ркоша. В сравнении с Лаврентьевской видно, что красочные выражения не просто замещают её двусмысленную конкретику, но и являются их «рациональными», т.е. уклоняющимися ходячими толкованиями: время первонаселения новгородцами вводится в вечное мифовремя (до днешняго дни); непринимаемое пояша по собе всю русь замещается взятой с собой дружиной (избыточно дублирующей роды свои: род включает в себя не только семью, кровно-родственную общность, но и коллективную военно-хозяйственную организацию рода-племени, в том числе дружину).

Под влиянием этих заданных новгородцами установок русь даже из других списков интерпретировали как синоним дружины. Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин: «Согласно варианту легенды, призванные князья берут с собой дружину (НПЛ), которая в ПВЛ именуется "вся русь"» (Легенда о «призвании варягов» и становление древнерусской историографии // Вопросы истории. 1995. № 2, с. 44-57 – https://history.wikireading.ru/hj6NQl9Sd2). И это доказывается обычными фигурами речи, метонимиями (типа, вся русь пошла на битву) и прецедентами («то же выражение известно по договорам с греками», но на самом деле там те же метонимии), без всякого осознания, что фигуральные значения не могут быть первичными. Вовсе упускается, что нужно сначала прочитать взятый текст без контаминации с другими, т.е. без подмены записанного содержания возможным (симпатичным, предписанным, конвенциональным). Если читать без установок, нет никакой сложности понять правильно. Даже Радзивилловская проявила наиболее уместное значение: и пояша собѣ всю роу(сь). Не взяли с собой русь, а взяли себе всех призывавших, придя на место. Л.П. Грот: «Вся фраза получает осмысленное значение: «взяли за себя всю Русь», т.е. взяли под свою защиту, закрепили за собой, объединили под своей рукой всю Русь. Используемая в летописи лексика сходна с брачной лексикой: взять замуж» (Летописное выражение «Пояша по собѣ всю Русь» и его смысл в контексте сказания о призвании варяжских братьев // Гуманитарные исследования Центральной России. 2021. №4, с. 7-18 – http://pereformat.ru/wp-content/uploads/2022/01/groth-letopisnoe.pdf). Тут не требуется никакой науки, нужно всего лишь владеть родным языком. По факту не только не восприняты значения слов (поять – взять, поиметь, взять в собственность, забрать себе, увести, сосватать, жениться; по себе – фразеологизм: подходящий, подобный себе, посильный, последствующий), но и заменены другими значениями и словами. Текстовые причины и технологию языковой бесчувственности этого случая более подробно я показал в упомянутой статье «История из иллюзий».

Из сравнения смысла фраз разных летописей точно ясно, что производна именно новгородская «резонизация» и упрощение. Если принять обратное, усложняющее изменение Новгородских протоисточников в Лаврентьевский текст, тогда летописцы взялись напускать тумана, умудрились сохранить слова, но расширить их семантику (= вспомнить древнюю), сознательно и самоуверенно брать смыслы, причём предметные, а не фигуральные, не из прототекста, а прямо с потолка, что было невозможно на ранней, долитературной стадии. Наоборот, даже в рамках такого короткого фрагмента первоновгородцы проговариваются: старательно избегая упоминания сомнительной руси, в конце вдруг немотивированно сообщают о том, что русь прозвалась от варягов, находников (что тоже является лишь технически мотивированным, вследствие сокращения, но ложным обобщением против более точного находников по тем городам). (Шахматов заметил противоречие НПЛ в такой номинации русью, с. 203, но не заметил что сюжет всё о том же: призвание варягов по имени русь). Также и фраза и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска («и новгородский люд испокон и до сего дня наследует роду варяжскому», т.е. народ от рода) совершенно иначе разворачивает оборот из Лаврентьевской: новугородьци ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска («новгородцы те суть люд новгородчий от рода варяжского», т.е. горожане при роде) – архаизирует и героизирует вместо простого уточнения. Шахматов, то и дело сетуя, что не понимает смысла фразы, толкует её, однако, вполне тривиально, не замечая новгородской амбиции (с. 204; но её хорошо видел, например, С.А. Гедеонов: «Еще в Несторову эпоху новгородцы похвалялись родством с варягами» – https://iknigi.net/avtor-stepan-gedeonov/77397-varyagi-i-rus-razoblachenie-normannskogo-mifa-stepan-gedeonov.html). Но местоимение ти в Лаврентьевской не оправдано контекстом. Значит,  уточнение было навеяно известным летописцу апломбом новгородцев (конечно, общий источник много обсуждался устно в контакте со всеми). Вопреки Творогову, в НПЛ нет «искусно сделанных пропусков»  (с. 25), все целевые, но неуклюжие. Проводя обычную историографическую сверку текстов и фактов, Творогов забывает не только о поэтике жанров, но и том, что прежде нужно проверить тексты источников лексико-грамматически, отчего и сюжетная фактология может быть другой.

Даже этих примет достаточно, чтобы понять, что Новгородская летопись была целенаправленным сокращением общего с Лаврентьевской источника (это распространённая позиция, хоть и с различной мотивировкой: М.Д. Присёлков, В.М. Истрин, В.Я. Петрухин). И понятна цель сокращения и вставок (как раз в духе политического момента составления летописи): указание на большую древность и подлинно-прямое происхождение новгородцев от пришлых варягов, в отличие хоть и от более ранних (по перестановкам текста), но не укоренённых в народ Аскольда и Дира. На самом деле это противопоставление варягов возникло случайно, из-за устранения алогизма редактируемого Начального свода ПВЛ: нелепо соратников Рюрика (Радзивилловская: не племени его, но боярина), посланных им на юг, позже убивать с аргументом, что они не роду княжа (хотя в Лаврентьевской и Троицкой решено проще: Аскольд и Дир – бяста не племени его, ни боярина; но алогизм другой: они тогда и вовсе не бяста, их не было: не варяги, не соратники Рюрика, не были посланы им, и могли попасть в киевские князья только обманом). А раз сделаны перестановки, то и хронология должна быть либо другой, либо неизвестно какой. Редакторы Новгородской просто уклонились от датирования древнейшей части. Наконец, и призвание осуществлено непосредственно из Новгорода и в Новгород. Это означает, что для местечковых новгородцев более важна была связь с варягами, а для центровых летописцев – проблема руси. Новгородцы знали, что они не русь (а, например, пришлые словене) и стремились деликатно умалить роль руси (этнически отождествляемую с киевлянами, а этнонимически – с некими прямыми наследниками этого варяжского имени, по факту – с собою).

Как видим, Новгородская летопись является более глубокой идеологической (идейно-политической), а не только орфографическо-смысловой редакцией. А.А. Гиппиус, детально реконструируя истоки новгородских летописей, заметил, как возникло своеобразие НПЛ обоих изводов на ключевой промежуточной стадии (соединения «Новгородского свода XI в и Повести временных лет в дефектном списке»): «Главная задача составления нового свода заключалась, как можно думать, в том, чтобы придать владычной новгородской летописи статус официальной общегосударственной хроники» (К истории сложения текста Новгородской первой летописи. Спорные вопросы текстологии НПЛ // Новгородский исторический сборник.1997, Вып. 6, с. 3-72. – http://annales.info/rus/small/nis1npl.htm).

Понятно, летописец и политик имеют полное право редактировать и продвигать свои интересы. Но учёный никак не должен редактировать (и уж тем более не должен производить контаминацию текстов, чтобы получить «истинный» метатекст), а только правильно понять. Для чего требуется сменить установку чтения – считать источник не нагромождением ошибок и нелепостей, а извлечь положительный смысл.

Нужно более внимательно отнестись к грамматико-орфографическому чтению знаков источников. Вот фраза Сице бо ся зваху тьи варязи суть. Правильной для позиции им.п. мн.ч. м. рода является форма ти варязи (вин. мн. – ты). В НПЛ этого сочетания нет (только от тѣх варягъ), хотя рядом варианты ти, тии как раз в отношении варягов. Тiи хоть и более правильная, но диалектная. Например, А.А. Зализняк указывал в Слове о полку пример диалектизма северо-западной зоны переписчика как раз 15-16 вв.: «Формы адъективного склонения у местоимения "тот" (И. ед. муж. тъй, И. мн. муж. тiи, В. мн. муж. тыя)» («Слово о полку Игореве». Взгляд лингвиста. М., 2004, с. 96). А форма тьи вообще неуместна. Зализняк: «Запись Д. ед. жен. как тъи – это привычная условная орфограмма для [тоj], применённая по ошибке за рамками своей нормальной сферы» (там же, с. 186). В Слове о полку есть, например, тьи песни вместо правильного тои песни. Считать вдвойне неправильную форму случайной опиской не приходится. Ничего подобного в Лаврентьевской летописи по моей проверке нет, по крайней мере в пределах ПВЛ.

Такое ошибочное словоделение навязано видимым противоречием с двояко употреблённым словом русь. Хотя оно легко разрешается тем, что, как и пытались летописцы, нужно различать призывающий народ русь и призываемых варягов руси, Именно это было сделано в сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи (реконструированной Присёлковым, в древней части по выпискам Карамзина): И ідоша за море къ Варягомъ в Руси, иже сице бо ся зваху ти Варязи Русью. Очевидно целевое исправление исходной версии (ошибочное в сочетании «иже сице»): «варяги в руси», «ся зваху ти варязи», «зваху русью», – другое, по сравнению с Радзивилловской и Новгородской.

Если же не исправлять текст, как разные летописцы и историографы, то неправильность в написании тьи легко устраняется другим чтением словосочетания: ся звахуть и – звались их. Это очень важный момент. Оборот «Так ведь звались их варяги суть (т.е. варяги их по сути)» очень естествен по логике изложения как объяснение видимого противоречия: русь с другими призывает варягов из своего племени. Но есть чисто технические языковые причины не понимать и не принимать это ни летописцам, ни нам. 1) Современного субстантива суть в значении «сущность» ещё не было. 2) Местоимение и летописцами не воспринималось адекватно. Зализняк: «Исконные формы И. падежа от его, еѣ, ихъ и т. д. (т. е. и, я, е и др.) уже в древности вообще исчезли. Заменившие их со временем словоформы онъ, она, оно, они первоначально принадлежали другому слову (нынешнее оный), местоимению, указывающему на дальний предмет» (там же. с. 186). Поэтому же начался и перенос толкования с ближнего предмета на дальний: с их варягов, т.е. с ближних для руси, на тех – далёких, зарубежных, чужих. В Лаврентьевской этот перенос остановился на том, что словосочетание можно читать двояко: звались их / себя звали они. Выбор из вариантов связан с пониманием, зачем неправильно, по смыслу и в конце фразы, употреблена связка суть, и с пониманием, как и почему употреблены формы ся (сѧ), себѣ, собѣ. Значит, нужно расширить осознание фразы ближайшим контекстом.

Для объективности приведу его сначала по Ипатьевской летописи:

И изгнаша Варѧгы за море . и не даша имъ дани . и почаша сами в собѣ володѣти . и не бѣ в нихъ правды . и въста родъ на род̑ . и быша оусобицѣ в них̑ . и воєвати сами на сѧ почаша. и ркоша поищемъ сами в собѣ кнѧзѧ . иже бы володѣлъ нами и рѧдилъ . по рѧду по праву . идоша за море к Варѧгом̑ . к Руси . сіце бо звахуть . ты Варѧ̑гы Русь . ӕко се друзии зовутсѧ Свеє . друзии же Оурмани . Аньглѧне . инѣи и Готе . тако и си ркоша . Русь . Чюдь . Словенѣ . Кривичи . и всѧ землѧ наша велика . и ѡбилна . а нарѧда въ неи нѣтъ . да поидете кнѧжит̑ и володѣть нами . и изъбрашасѧ . триє брата . с роды своими . и поӕша по собѣ всю Русь. . и придоша къ Словѣномъ пѣрвѣє . и срубиша город̑ Ладогу . и сѣде старѣишии в Ладозѣ Рюрикъ . а другии Синєоусъ на Бѣлѣѡзерѣ . а третѣи Труворъ въ Изборьсцѣ . и ѿ тѣхъ Варѧгъ . прозвасѧ Рускаӕ землѧ…

В основе текст тождествен Лаврентьевскому списку, но изменения (исправления кажущихся ошибок орфографии и смысла!) сделаны с учётом того, что отражено в Радзивилловском (звахуть ты Варѧ̑гы Русь; и всѧ; инѣи и) и в Новгородском (ѿ тѣхъ Варѧгъ, но оспорено, что новгородцы от рода варяжска, т.к. уточнено из другого источника, что первой была Ладога). Однозначно исключено чтение Сице бо ся звахуть и варязи – так ведь звались ИХ варяги. И уже «их, т.е. наши» стали «теми, иными» (уже в подтексте свеи, урманы, англяне – друзьи, дружественные, родные варягам руси́, а готы – иные, неродственные). Осовременили и сузили реша в ркоша (сказали, согласились) и устранили кажущийся повтор местоимения, оставив форму, посчитанную более архаичной. Кроме того изменён фрагмент Реша сами в себе: Поищемъ собе, по  сути телескопически сокращён. Так что может вызывать сомнение, что поищемъ в собѣ кнѧзѧ (в себе, в своём народе) сказано сознательно, а не случайно. Но в пользу сознательности говорит то, что, как и прежде, русь призывает варягов, а варяги пояша по собе русь. С учётом рационального знания всех мелких фактов это нельзя считать случайным. Как минимум, этими летописцами подтверждается аутентичность древнего Лаврентьевского протографа, который по всем деталям стремятся нормативизировать. И любое изменение внутренне обосновано.

Так, ся нормализовано по-современному: как возвратная частица в ближайшем контексте употребляется в постпозиции к сказуемому, а как значимое слово – перед. Смыслоразличительный характер нужно допустить и разным формам себе-собе, что ясно из сокращения (соответствующее место в Радзивилловской вырвано). Ся и себя употреблено исключительно в прямом значении, как указание на принадлежность к действующему субъекту. А собе (в Лаврентьевской, но не в Ипатьевской) допускает игру значений (возможно соби, си в дат.п.), кроме принадлежности к субъекту намёк на его вольный нрав, собь. Своя неукрощённая собь есть у всех народов, от неё случились усобицы. А своя волевая-деловая, варяжская, собь есть у варягов, отчего они могут, имеют право княжить, володеть, судить и рядить, появ-захватив все народы, близкие руси, т.е. себе и племени русь. Выходит, и у этого слова не случайно два значения: социально-организационное (варяги русь) и территориально-племенное: вся русь, вся земля, руская земля.

Из этих наблюдений можно сделать однозначный вывод, что общий источник для всех четырёх летописей был отнюдь не усреднённым по сравнению с ними метатекстом. Для ориентации, вот как Шахматов, считавший двоякое упоминание руси вставкой и ошибкой, восстанавливал этот метатекст, т.е. Начальный Киевский свод (кон.11 в.), лучше всего-де сохранившийся в Новгородской первой летописи младшего извода.

И начаша владѢти сами собѢ и городы ставити. и въсташа сами на ся воеватъ. и бысть межи ими рать велика и оусобица. и въсташа градъ на градъ и не бѢаше въ нихъ правьды. и рѣша к себѣ. кънязя поищемъ. иже бы владѣлъ нами и рядилъ ны по правоу. и идоша за море к варягомъ. и рѣша. земля наша велика и обильна. а наряда оу нас нѣтоу. да поидѣте къ намъ княжить и владѣть нами. и изъбьрашася 3 братия съ роды своими. и пояша съ собою дроужиноу мъногоу и предивноу. и приидоша къ Новоугородоу. и сѣде старѣишии в Новѣгородѣ. бѣ имя ему Рюрикъ. а дроугыи сѣде на Бѣлѣозерѣ Синеоусъ. а третиии Изборьстѣ. имя ему Троуворъ. и отъ тѣх варягъ находникъ тѣхъ прозвашася *словене *варягы. и соуть новъгородьстии людие до дьньшьняго дьне отъ рода варяжьска.

Даже один эпитет предивный, полностью инородный стилистически, исключает возможность такого текста. А всё целое ощущается как стилизованный под древность современный перевод оригинала. Причём, с неточностями и ослаблением заявленных проблем (как сказано, конфликт родов сведён до стычек градов), с непониманием тогдашнего противоречия фразы (дело не в переименовании словен варягами, а в том, что новгородцы престижного варяжского рода). Не случайно и русь вовсе исчезает из текста, а откуда взялась, по Шахматову непонятно.

На самом деле подлинником должен быть такой текст, который не стирает, а проявляет противоречия. Таким без всякой реконструкции является вариант, наиболее близкий к Лаврентьевскому списку, в котором семантически и грамматически даны такие видимые нестыковки, которые пытаются изменить и преодолеть всё последующее летописание и историография.

Кроме лексических закладок (скорее мин, взбудораживающих болото установок) ся-себе-собе-соби, по себе-по соби, реша и более частных, самой важной, как сказано, является, видимый алогизм призвания руси русью, который, как показано, уже в летописях снят тем, что народ русь приглашает варягов (князей, управителей, командиров) руси. Семантика всего риторического периода поддерживает неслучайность двоякого единства руси. Это означает, что и двусмысленный, с виду неграмотный оборот Сице бо ся зваху тьи варязи суть должен иметь такое же однозначное решение. Если толковать суть как правильную связку, то конструкция должна быть такой: Так ведь себя звали они, варяги суть (=они, то есть варяги). При таком понимании речь идёт не более чем о казусе: народ русь призвал варягов, которые тоже почему-то себя звали русь. Возможно, конкретные летописцы так и понимали в момент составления Лаврентьевского списка (так и выделено точками). Но ведь они списывали откуда-то, где понимание могло быть и другим. Каким же? Есть ещё одно архаическое значение слова суть – сыпать, испускать раздробленное на фрагменты (родственное с ссать, соть, соты, сто, сутки; родство вызывает и просторечный фразеологизм «а суть где? суть в песок»). При небольшом размышлении ясно, что и связка суть производна из этой семантики: субъекты суть-просыпаны, проявляются в предикатах. Но во фразе летописи употреблена не связка, а адъектив от суть-рассыпать – рассыпанные, разбросанные повсюду. По закону лексической семантики Апресяна обязательное тавтологическое единство смысла целого текста требует такого перевода: Так ведь себя звали они, варяги суть(ные) (рассеянные суе-делами по местностям, если допустить и форму сотьные, то речь дополнительно идёт о главных варягах).

Таким образом, исправления, сделанные в Радзивилловской, Новгородской, а затем Ипатьевской летописях ошибочны либо по деталям, либо по сути. Именно через них началась та мифологизация события, которая до сих пор является нормой в историографии, хоть норманистской, хоть антинорманистской. Нужно полностью восстановить смысл, заложенный в Лаврентьевской летописи. Начать надо с аутентичного текста. Почему-то крайне редко ссылаются на правильное представление списка по академическому изданию Лаврентьевской летописи в подготовке Е.Ф. Карского (Л., 1926-28 – https://imwerden.de/pdf/psrl_tom01_lavrentjevskaya_letopis_1926.pdf или http://izbornyk.org.ua/lavrlet/lavr.htm).

 

Изъгнаша Варѧги за море и не даша имъ

дани . и почаша сами в собѣ володѣти . и не бѣ в нихъ правдъı . и въста

родъ на родъ . бъıша в них̑ усобицѣ . и воєвати почаша сами на сѧ

рѣша сами в себѣ . поищемъ собѣ кнѧзѧ . иже бъı володѣлъ нами . и судилъ

по праву . идаша за море къ Варѧгомъ к Русı . сице бо сѧ звахуть и .

варѧзи суть . ӕко се друзии зъвутсѧ Свое . друзии же Оурмане . Анъглѧне

друзıи Гъте . тако и си рѣша . Русь . Чюдь  Словѣни .

и  Кривичи. всѧ землѧ наша велика и ѡбилна . а нарѧда в неи нѣтъ . да

поидѣте кнѧжитъ и володѣти нами . и изъбращасѧ . г҃ . братьӕ . с родъı

своими. поӕша по собѣ всю Русь . и придоша старѣишии Рюрикъ

. а другии Синеоусъ на Бѣлѣѡзерѣ . а третии Изборьстѣ .

Труворъ . ѿ тѣхъ прозвасѧ Рускаӕ землѧ Новугородьци ти

суть людьє Нооугородьци ѿ рода Варѧжьска . преже бо бѣша Словѣни

по дву же лѣту . Синеоусъ оумре . а братъ єго Труворъ . и приӕ власть Рюрикъ

. и раздаӕ мужемъ своимъ градъı . ѡвому Полотескъ ѡвому Ростовъ

другому Бѣлоѡзеро . и по тѣмъ городомъ суть находници Варѧзи а

перьвии насельници в Новѣгородѣ Словѣне . Полотьски Кривичи . в

Ростовѣ Мерѧ. в Бѣлѣѡзерѣ Весь . в Муромѣ Мурома…

 

Решили (речли: обсудили и заключили) сами в себе: поищем собе (себе, своей особице) князя, который бы володел нами и судил по праву. Пошли за море к варягам, к руси. Так ведь звались их варяги сутьны (в суте-рассеянии дел). Как вот другие зовутся свеи (свои), другие же урмане, англяне, другие и готы, так и эти. Решили русь, чудь, словени и кривичи – все (русь и их родцы): земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Да поидите княжить и володеть нами. И избрались трое братьев с родами (семьями и дружинами) своими, пояли по собе всю русь («взяли себе и по себе, по своему норову», т.е. женили, присвоили себе тех, кто подходит, тождествен по нраву и привычкам, а в этом контексте – и по их племени).

И пришли: старейший – Рюрик, а другой Синеус – на Белоозере, а третий – Изборске (Изборский), Трувор. От тех прозвалась русская земля. Новгородцы те суть люд новгородчий от рода варяжска, прежде ведь были словены.

Через два же года Синеус умер и брат его Трувор. И принял власть Рюрик, и раздал мужам свои грады. Кому-то Полоцк, кому-то Ростов, другому Белоозеро. И по тем городам являются находниками варяги, а первые поселенцы в Новгороде словене, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме мурома…

 

В контексте того, что призванные варяги относятся к племени руси, нужно несколько иначе оценить видимые шероховатости, куда и кто пришёл. Прежде всего пришёл тут не только «переместился из одного места в другое». Главное, что пришёл к власти. Почему-то о Рюрике не сказано, где он пришёл. А о других – очень двусмысленно. Будто Синеус сам по себе вокняжился на Белоозере, а Трувор – в Изборске, возможно, и будучи родом оттуда. Тогда и Рюрик пришёл к власти в старейшем, главном месте руси. И это не обязательно Новгород. Даже наоборот, раз уж новгородцы лишь переделанные варягами люди. Понятно, на основе этих разночтений, нельзя ни судить точно, ни догадаться о местах прихода. Чтобы это понять, нужно привлекать контекст реальной ситуации – по климатическо-логистическим параметрам. Вкратце этот контекст я обрисовал и дал объяснительную легенду, схему призвания в статье «Выключение установок» (https://inform-ag.ru/publications/336/). Не буду повторяться. Суть в том, что скорее всего морем, за которое ходили из зоны южной Ладоги, был Ильмень, а исконным местом дислокации варягов руси было Волговерховье, Ржовская Русь.

Это легко принять, если осознать, что и само слово варяги является русским – от старого, почти забытого варять (Даль: «Варять, варить церк. и стар. упреждать, опереживать; предварять, предостерегать, оберегать»), которое, однако, бытует многоразлично в современном русском варьировании корня вар- (варить – «греть, вздымать», «готовить, нагревая», «соединять металл разогревом», «переваривать с помощью ферментов», «делать, зачинать», «соображать»). Исконное варяки (производное варяги, вагры, варранги) варяли землю-тару (терру) для проживания, предваряли переселение, готовили удобные станы, городбища – намечали, торили тары и тороги-дороги, близ воды, лесов, лугов, прокорма, а потом и защищали их (в большем семантическом контексте см. «Имена славянских народов. Принципы называния и расселения по логике языка» – https://inform-ag.ru/publications/343/). Изначально совсем не торговля, не политическая суета была в поле их прямых интересов, а родонарождение и социально-хозяйственное радение. По-простому, исходно варяги – это пионеры, первопроходцы, занятые разведкой земель, подготовкой земли для поселения и последующим устройством поселений и общин. Вот почему они везде были первыми, передавая пришедшим за ними поселенцам своё именование. Поэтому же они на своей родине почти отсутствовали, существуя в удалённых трудах. Не удивительно, что именно такие люди потребовались тогда, когда не удалось самим справиться с проблемами самоорганизации.

Остаётся ещё понять, кто такие Рюрик, Синеус и Трувор. Если они являются варягами руси, то либо эти имена являются искажениями русских имён, либо вообще не являются именами собственными. Не буду сейчас предлагать решения, уже неоднократно сделанные ранее. Тем более, что они очевидны только с привлечением неизвестных памятников или неизвестных чтений других памятников.

Пытаться доказывать детали смысла текста невозможно там, где текст вовсе не читается. А читатели, современные историки, и прямо заявляют, что они не хотят ни читать, ни знать всех смыслов изучаемого ими текста.

---