Блямба из Мальяно
(Урок преодоления неполноценного чтения)
Observation of the unscientific nature of the accepted approaches in the description, presentation and interpretation of the subject, inscription and text of the lead plate from Magliano, objective and logical establishment of authentic data without prior knowledge of the language situation of the moment and place of writing, identification of pronunciation and language signaling devices, signs of text division, principles of writing and spelling, reproduction of the real text in modern spelling, translation and interpretation.
В заметках «Срез рун юга (Североиталийские рунные камни)» (https://inform-ag.ru/publications/377/) и «Путаницы по этрускам» (https://inform-ag.ru/publications/380/) я показал технологию этрусского письма и предъявил демонстрационные примеры того, как нужно дешифровать (читать) короткие надписи на предметах в том случае, если не очевидны принципы записи и язык надписи, но более или менее понятен предмет. Это часть общей работы по проверке источников историографии, которая началась уже давно. Чтобы не повторять всех методологических и технических предпосылок, популярную сводку о целях, сути и этапах этой работы см. в заметке «Сверка по рунам» – https://inform-ag.ru/publications/376/. В продолжение проверок чтения памятников этрусского письма и для перепроверки ранее сделанных наблюдений о развитии языковой ситуации в 1-м тысячелетии до н.э. сейчас привлечён большой текст, содержание которого не имеет явного функционального тождества с предметом-носителем. Таким образом, задача дешифровки усложняется вдвойне (из-за объёма отвлечённого текста, который невозможно прочитать вне нужных допусков значимости знаков в соответствии с языковой ситуацией периода создания текста).
Овальную свинцовую пластину из Мальяно (Тоскана), буквально Piombo di Magliano, относят к середине 5 в. до н.э. Она уникальна тем, что при диаметре 7-8 см. содержит на обеих сторонах текст почти из 80 слов. Подобных пространных сообщений от этрусков сохранилось всего-то восемь (Ж.-Н. Робер. Этруски. М., 2007, с. 227 – https://djvu.online/file/1UDrgFOcdUEDJ). При такой длине текста, казалось бы, и расшифровать его можно с максимальной точностью по комбинаторному учёту позиций букв и слов, а вследствие расшифровки и получить вполне достоверное представление о языке. Но однозначно это не удалось до сих пор с 1882 г. Причины легко понять, если посмотреть предполагаемое содержание и заметить принятый академический принцип чтения.
Учитывая место находки (поблизости множество древних кладбищ и гробниц) и размеры пластины, обычно толкуют как «памятную доску» для священника с ритуальным перечислительным посвящением богам. Самое близкое к буквам толкование сделал Л.Б. ван дер Меер: «Текст является священным, ритуальным, погребальным документом… Записаны священные действия, которые должны проводиться религиозными властями деревни каждые четыре года, ежегодно или ежемесячно, вероятно, вблизи одного или нескольких священных мест, также рядом с могилой семьи Мурина. Богами-получателями являются Каута, Айзер, Марис Менита6, Лур, Сури и, вероятно, Тин. Получателями тоже являются умершие и предки. Упоминаются только Млах Танра и Калус» (Свинцовая табличка из Мальяно // Interpretando l'antico. Scritti di archeologia offerti a Maria Bonghi Jovino. Milano, 2013, с. 336 – https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.fc1db65b-64742973-5cd8f6be-74722d776562/https/www.academia.edu/4006969/The_Lead_Plaque_of_Magliano_in_Interpretando_lantico_Scritti_di_archeologia_offerti_a_Maria_Bonghi_Jovino_Milano_2013_Quaderni_di_Acme_134_.
Принцип чтения основан на наивном отождествлении этрусских текстов с неким одним, хоть и неизвестным, этрусским языком (вопреки известной множественности даже североиталийских вариантов этрусского письма и языков) и сводится к тому, что отыскиваются прецеденты слов и мифов в уже ранее якобы расшифрованных этрусских текстах, а для прежде не встречавшихся слов (гапаксов) значение предполагаются по контексту и прецедентам ближайших языков (латинского, итальянского и т.д.). Т.е. этрусский язык вопреки первоначальному положению о «неизвестности» сразу предполагается макаронической смесью известных языков. Вот для наглядности начало перевода со стороны А, по словам самого автора, «предварительный, буквальный перевод, за исключением hapax legomena»: «Для Кауты деревня (обряд/ священник) года, 80 ez, кроме того, на бойне (месте), в Кастии, в lac-, hevn ежегодно, умершему памятник, принадлежащий (семье) Мурина» (с. 337). Как будто что-то согласуется с общеизвестными данными. А.И. Немировский: «Cautha - солнечное божество, судя по надписям, почитавшееся также в Тарквиниях, Тускании, Гебе, Перузии и Кортоне. Согласно свинцовой таблице из Мальяно, оно вместе с aisira и maris получало жертву 80 раз в году» (Нить Ариадны. М., 2007 – http://history.niv.ru/doc/nemirovskiy-ariadnes-thread/ariadnes-thread-7.htm).
Но без преодоления бессвязности слов смысл самого текста непонятен. Поэтому фантазируют по поводу якобы узнанных слов с привлечением любых языков (ср. ниже, например, lacth = lacu от. ит., исп. lago, фр. lac, англ. lake-озеро, hev- = др.-в.-нем. hiutu-сегодня, hiuru-в этом году): «Для Кауты ежегодно [назначаемый] деревенский [священник будет посвящать] 80 ez. Кроме того, [посвящения должны быть совершены] в месте жертвоприношения, у [ручья] Кастия, [где он впадает] в озеро, [в течение] Hev- [периода] ежегодно. [И посвящение должно быть совершено] в священном алькове, [который является] памятником умершим из [семьи] Мурина».
Для сравнения толкование Ю.Л. Мосенкиса, действующего на тех же принципах (например, lacth= лат. iacet-покоится, hevn = англ. heaven-небеса), но подгоняющего к своим нумерологическим идеям: «Жрец народа, 80 = пятьдесят и тридцать, помещен, душа умершего находится на небесах в течение одного года…» (почему, вопреки здравому смыслу, надпись как на памятнике, должно быть ясно из объяснения на другой стороне, сообщающей об этой пластине как памятном подарке) (Deciphering Etruscan: The Disc from Magliano – https://www.academia.edu/29675492/Deciphering_Etruscan_The_Disc_from_Magliano). Даже из этих данных понятно, что Мосенкис вольнее искажает слова. Поэтому и проще сделать академическую критику, апеллируя совсем не к неуместности такой надписи на таком предмете, а к правильным научным установкам на этрусское обозначение чисел и цифр (Milorad Ivankovic. The Etruscan Disk of Magliano misintepreted by modern Linguistics – Этрусский диск Мальяно неверно истолкован современной лингвистикой –https://www.researchgate.net/publication/370770594_The_Etruscan_Disk_of_Magliano_misintepreted_by_modern_Linguistics). (Напоминаю, что по самой природе установки она не может быть научной.)
Если вернуться к более предметному подходу, ван дер Меер выявил памятную инструкцию, записанную компактно для длительного хранения. На первый взгляд, это похоже на правду. Свинец широко применялся в древности не только в медицинско-пищевых (яд, зубные пломбы, улучшитель вина) и хозяйственных целях (строительные листы и связки, трубы, посуда, контрольные пломбы). Между прочим последнее отразилось в латинском названии плюмбум (а значит было почему-то раньше всего другого применения). Также свинец использовался для художественных и ювелирных поделок (статуэтки, медальоны) и как писчий материал, удобный для неоднократного использования.
Однако совсем не обязательно, что эта памятка – инструкция ритуала. По форме и размеру пластина очень похожа на медальон, удобный для личного ношения (есть, кстати, намёк на дырочку для подвески, особенно заметный на стороне В). Священнику нет нужды носить медальон с таким содержанием, достаточно, что он лежит где-то в помещении как напоминание и подспорье при необходимости. Ещё больше сомнений вызывает лента надписи, свёрнутая в клубок. Такое изложение неуместно для инструкции, вообще для деловых жанров-памяток, ибо затрудняет чтение и восприятие. Зато спираль погружения в текст прямо указывает на эстетико-магический характер сообщения – на какую-то разновидность развлечений, игры, молитв, заклинаний.
Как видим, ещё до расшифровки текста можно осознать признаки верной или неверной расшифровки. Выбор читаемого жанра так или иначе всегда задан анализом предмета до чтения текста. В академических случаях плохо лишь то, что анализа предмета нет, а выбор жанра основан на установочном доверии к предзнанию не конкретного предмета, а всей предметной сферы, к учёному консенсусу и незыблемой истинности принятых теорий истории и языка.
Ещё удивительнее, как воспринимается сам текст. Что-то хорошо видно по разнице транслитераций. Общепринятая отражена, например в «Википедии». Вот тот же фрагмент: «Cauthas . tuthiu . avils /LXXX/ ez . chimthm . casthialth . lacth . hevn . avil . neśl . man . murinaśie . falzathi».
Это идёт со ссылкой на ван дер Меера. Однако сам он в статье даёт другую транслитерацию (якобы повторяя Х. Рикса): cauuas . tuuiu . avils . LXXX . ez . ximum . casuialu . lacu . hevn . avil . nes´l . man : murinas´ie . falzaui.
Почему-то th последовательно заменено на U. Подозреваю, это казус доступной мне электронной версии статьи, т.к. в переводе фигурируют имена с Т, а не с U (Каута, Кастия), но в других случаях все же предпочтено U (ximum, lacu). Очевидно потому, что th в последнем случае даёт непроизносимое стяжение согласных. Выходит, даже транслитерацию читают не так, как есть, а как удобно. А сверх того любая транслитерация искажает подлинный текст в гораздо большем числе случаев. Например, в приведённом фрагменте нет никакого L в записи числа. Там знак стрелки вверх ᛣ, который по этрусской норме уместнее читать как H и который не используется для чисел (как L бытовали ᛚ или ᛐ - различие от направления чтения). Несомненно, L подставлена как учёная гиперкоррекция, чтобы читать латинскую цифру после слова avils, которое считается этрусским обозначением возраста, периода, временной градации.
Хотя школьная коррекция необходима для исправления детских ошибок (жЫвот, ИшщО), тут это равносильно тому, чтобы произвольно исправить текст, самоуверенно полагая себя учителем языка, имеющим право до чтения исправлять ошибки древних писцов. Кроме того, это макароническое пред-чтение, подгонка под знакомое в разных языках, установочно считающееся допустимым. При этом, несмотря на предпочтение латинской цифры, не замечены характерные латинские слова, например в cauthas: causas-причины или caudas-хвосты. Понятно, гораздо удобнее видеть имя собственное, которое никак не заводит ни в какую предметную сферу (как например, хвосты), позволяя полную свободу фантазий в контексте. Чтение имён собственных ни к чему не обязывает. Чем больше онимов, тем легче прочитать, ничего на самом деле не понимая.
Как я неоднократно демонстрировал методику, правильно нужно читать на основе комбинаторно-позиционного анализа расположения знаков в соответствии с целевым назначением носителя. Вот почему для начала нужно внимательно осмотреть сам предмет и разобраться, что, как и зачем написано.
По фото ясно, что надпись сделана на цельной отливке, не подвергшейся деформации или обработке после застывания (мне неоднократно приходилось делать отливки подобных размеров и форм из свинца, понятно, технологически современного). Очевидно никаких особых эстетических целей не ставили. На стороне В, верхней по изготовлению, видны характерные концентрические волны застывания свинца в форме, которые послужили затем линиями разметки для строк. Так за исключением более толстой середины, где больше «пузырей» (впадин, точек – от не слишком чистого свинца) и, где естественно возникла путаница строк и была даже сделана корректирующая линия чтения. На стороне А, которая повторила рельеф формы (дно) и застывала равномерно, этого нет, поэтому на ней строки начертили специально. Вероятнее всего, сторона А писалась после стороны В, с учётом ошибок на ней. Косвенным подтверждением нерасчётливости является приписка перед началом фразы на стороне В, втиснутая после написания всего текста. Ничего подобного на стороне А нет.
По всем признакам эта свинцовая блямба имела прикладное магико-бытовое назначение, служила для многократного или постоянного пользования, видимо, содержа молитвы, заклинания, рецепты. Вполне возможно, отливку делали персонально, как сейчас практикуется отливка на воск. Тогда все особенности, дефекты, точки имели значение и могли служить магическим черновиком, схемой текста, который восстанавливался по имеющимся подсказкам. В таком случае можно ожидать даже исковерканных и с виду бессмысленных слов. Это не просто усложняет задачу дешифровки, но делает её невозможной. Легко заметить, что запросто можно перепутать искусственные точки (предположительно, словоразделители) с естественными, появившимися на материале по мере застывания. Не случайно прорись отражает на стороне В меньше точек, хотя на самом деле их там гораздо больше. Их больше и на стороне А. К сожалению, полностью сверить прорисовку с оригиналом по фото невозможно. Приходится исходить из верности прорисовки. Тем не менее кое-где я вынужден заметить разночтения и в буквах, и в точках.
Разного рода наивные переводы академиков и любителей, в которых филологическая безграмотность соревнуется с общей логической необразованностью, нет смысла даже приводить. Кому не жаль времени Copeland M. Etruscan_Phrases. Translation of the Magliano Lead Disk, Script "M". 1981 – http://www.maravot.com/Translation_Magliano.html. В.А. Чудинов. Мои новые чтения на свинцовом диске из Мальяно – http://chudinov.ru/malyano/. Ещё детский опыт – https://vk.com/wall-114388737_3203.
Для удобства обозрения текста, конечно, нужно сделать транслитерацию. Напомню по табличке из Марсилианы 7 в. до н.э., как выглядел древнейший свод этрусских букв. Коротко общие сведения и позиции изменения алфавита см. https://maxbooks.ru/alphabet1/diringer90.htm.
Расшифровка в обратном порядке: ABGDEVZHΘIKLMNΞOPŚQRSTUXΦΨ. Уже тут возможна визуальная или обозначающая путаница D и P, P и R, F и V, V и U, Ф и Q (Ϙ), th (⊗) и О, двух решёток H и КС (Х, Ш). И мой опыт обозрения этрусских письмен (вообще древних рунических знаков) требует устанавливать значения знаков применительно к каждому памятнику каждый раз заново.
Поскольку и на свинцовой табличке уже замечено латино-этрусское смешение вида и чтений знаков, транслитерировать нужно по норме этрусской азбуки, но в очевидных случаях возможной путаницы знаков давая буквы по их типичному, тут латинскому, виду, чтобы случайно не подменить латинское псевдоэтрусским или, наоборот, этрусское псевдолатинским. В неоднозначных этрусских случаях там, где латинские буквы не помогают, использованы другие (θ, 8). Такая транслитерация направлена прежде всего не на отображение звуков (транскрибирование), а изображение знаков с предположительным, но пока ещё не установленным звучанием. Самые характерные примеры: D может обозначать и латинский D и, по сходству, этрусский R, θ – и греческий θ (т, тх, ф), и английский th (з, с, тс), 8, с учётом этрусской практики разнописания, – и Ф, и ОУ, и даже Z и Т. Отдельно оговорю, что два знака: упомянутый ᛣ и решётка ᚻ, – переданы одной буквой h, поскольку они могли обозначать ряд одних и тех же звуков: пс, кх, ш, h, – которые в массовой латинице не отражаются одной буквой. Само собой, в процессе анализа позиций применения знаков, нужно установить звучание однозначно.
Сторона A:
сavθas · tvθiv · aFils· HXXX · ez · х·imθm ·
casθialθ·lacθ · heFn · aFil · neśl · man : mvDinaśie · 8alzaθi :
аiseDas · in · ecs · mene · mlaθcemaDni · tvθi · tiv ·
ximθm · casθialθ · lacθ : maDiślme nitla · a8Ds · cialaθ ·
хimθm · aFilsх · eca · cepen · tvθiv · θvх ·
iхvteFD · heśni · mvlFeni · eθ · zvci · am · aD
Сторона B:
mlaхθanDa calvsc · ecnia · aFil · mimenicac · maDcalvDcac · eθ · tvθiv · nesl · man · DiFaх · leścem · tnvca · si · śvDis eisteis · eFitivDas · mvlsle mlaх ilaхe tins · lvDsθ · teF · hvFiθvn · lvDсθsal a8Ds · naces
Очевидное: знак V позиционно может читаться только стандартно по-латински, то как В, то как У, то как Ы-И (иначе, например, tvθiv даже не выговорить). Из менее очевидного прежде всего нужно отметить наличие других непроизносимых или трудно произносимых сочетаний согласных букв (ximθm, casθialθ, -iślme, a8Ds, lvDsθ). Из-за непроизносимости нужно либо читать буквы иначе, не по этрусской норме (что и сделал тот же ван дер Меер), либо предполагать внутри сочетаний дополнительное словоделение, либо допустить сокращения и пропуски букв (звуков), например, обычную для славянских языков редукцию и псевдобезгласную орфографию (типа серб. крв-кровь, чеш. vlk-волк). Но это сразу же наводит на путь произвольных вставок и фантазий. Как видим, этрусское в самом деле не читается в простоте. Поэтому главная и непреодолимая из самого текста проблема – прочитать текст, т.е. понять, какие буквы изображены, какие звуки они обозначают и как нужно воспроизводить их сочетания. Тем более нельзя безусловно верить пунктуационной разметке, воспринимая её в качестве деления на слова и фразы. Она задана большей частью видением прорисовщиков (что ясно из сличения разных прорисей, см. сводку: https://ser-serg.livejournal.com/122218.html). К тому же местами точек нет, хотя есть явные увеличенные пробелы внутри слишком длинных «слов».
Это же подтверждается иначе. По-разному оформлены одни и те же сочетания букв. Например, кажется, х.imθm один раз, а дважды хimθm, aFils • H и aFilsh•. Другие сходства: neśl – nesl – -naśie, mlaθcemaDni – mlaхθanDa – mlaх, tvθiv – tvθi, aFils – aFil – aFilsх. Разное оформление можно воспринимать как случайности или ошибки (вроде neśl – nesl при повторе одного словосочетания). Но не всегда это продуктивно. Гораздо вернее, что тут признаки частью пока не ясного оформления слов и предложений, а частью – словообразования и словоизменения. В таком случае взаимно подтверждается чтение знаков (а-е, ś-s), предполагаются флексии (-ie, -iv, -i, -s), суффиксы (l, n, θ). Тогда Х, в одном случае присоединённая после флексии, должна быть знаком либо следующего слова, либо указателем чего-то, ещё не понятого (вроде х.imθm). Эти форманты могут быть частью латинскими, частью греческими, но полностью – только славянскими. Что только поддерживает выбор в пользу славянского чтения. Например, в польском языке обычно огромное количество стяжений букв, прежде всего согласных, передающих расщеплённо или слиянно воспринятые звуки: jeszcze [ешчэ] – ещё, pszczoła [пшчола], przywidzenie [пшывидзэне]-привиденье.
Есть ещё и более отдалённые сходства, которые могут быть фонетическими написаниями одних и тех же слов: heFn – hvFi-, tiv – teF.
Случай mvDi – maDni – maDi – maD похож на корневое чередование, вполне возможно, оформленное в фонетической орфографии. На этом фоне сalvsc – maD-calvDc-ac позволяет подозревать в D звук, сродный с S, например, шипящую аффрикату ДЖ, которая ситуативно могла быть и Д, и Ж (что неоднократно было замечено в этрусских текстах). Ещё важнее, что этот звук может быть позиционным аналогом R, например в польском (rzeka-река или с оглушением przyjaźń-приязнь,), чеш. řeka, менее выражено в английском (картавость или почти непроизносимое зияние). И этот факт лучше всего мотивирует тождество этрусской R с латинской D для некоторого периода.
Повтор сочетания на обеих сторонах nesl man, а также одиночных слов tvθiv, aFil, a8Ds допускают сходную тематику в двух случаях, а значит два разных высказывания по теме. Вполне вероятно – высказывания на одном языке. Повтор сочетания casθialθ lacθ на одной стороне говорит о том, что использована распространённая синтагма, состоящая из нескольких предложений. Препозиционный повтор в связи с этим ximθm вполне может указывать границы предложений (либо конец, либо начало). Следовательно, ximθm – какая-то завершающая или вводная конструкция.
Если оценивать два высказывания по принципу автоматического письма-чтения текста (наивное чтение или сюрреалистическое письмо), что необходимо по природе чтения (несложного навыка, доступного для массового восприятия), то по авторской разметке легко можно опознать несколько слов вполне определённых языков. В первую очередь несомненной цифрой ХХХ и употреблением V предписывается латинское чтение. Не считая возможных служебных слов, отмечу лат. causas-причины, tussis-кашель, calix-чаша, memini (mimeni)-помню, divas-богинь. Но вместе с тем возможны и греч. μῖλαξ-вьюн, σανίδαι-доски для записей, таблицы, κάλυξ-бутон, цвет, чашечка, ἐκνέω-спасаться или ἔκνοια-состояние.
Удивительно, что этот простой приём даёт очень уместные (хоть и с ошибками по историческим формам) начала каждого высказывания. На стороне В упомянутой начальной вставкой оба высказывания будто прямо озаглавлены по-гречески: μ(ῖ)λαξσαν(ί)δα – вьюн-доски, вьюн-таблицы (выпадение ί вполне оправдано втискиванием слов и редукцией иного, не греческого языкового навыка). А сторона А словно сообщает по-латински детализацию медицинской тематики: причины кашля... Нет никаких сомнений, что изысканное учёное греческое название вполне могло быть использовано латиноязычным автором-врачом, выписывающим какой-то странный рецепт. Однако causas tussiv написано с ошибкой (правильно: tussim). Окончание -iv скорее славянское, например укр. друзів-друзей, слів-слов, лікарів-лекарей, пол. pieców-печей, wyrazów-слов. Если в самом деле читать нужно латинское словосочетание, то надо принять латинскую парадигму ещё не установившейся и признать иноязычие автора. Тогда слово tvθiv может быть в славянском искажении или вовсе славянским: течiв, т.е. (сопле-, крово-) течений, – современное укр. те́чій, пол. cieków-течений, cieczom-течам. В таком случае речь идёт не только о кашле, но и насморке, вообще – воспалении, туже, недуге-недюже (ср. старое туга-тоска, бол. студ-насморк). А значит вернее, что tussim – плохо услышанный вариант славянского тужіw. Для решения проблемы нужно прочесть продолжение.
Причины на стороне А употреблено в в.п., поэтому следует ожидать латинское продолжение, оправдывающее латинское ХХХ. Ближайшая часть, похожая на предложение, – сauθas tvθiv aFils HXXX ez х.imθm (распространённое подлежащее + сказуемое + дополнение + распространение с предлогом). Слову aFils легко подыскивается по смыслу латинский аналог avellis-устраняешь, удаляешь (тоже с выпадением i). Причины кашля устраняешь – кем, чем? Медицинская тематика предполагает сокращения в стандартных случаях. На это похоже H. XXX. По смыслу предложения уместна ссылка на авторитетное средство. Например, на H(ippocraticum Corpus), глава 30. По одному из делений, это глава «О диете при острых болезнях». Но там о кашле я почти ничего не нашёл (https://bibliotekar.ru/426hippo/3.htm). Возможно, не только гл. 30, но и следующие. И т.д. По-латински, et cetera. Так и написано. Но в подлинной (народной) латинской традиции, не в позднем написании, а по произношению через цету – E.Z. В самом деле распространение высказывания, хоть и с союзом. Но от намеченного предложения осталось ещё одно слово. Очевидно, что общая вводная рекомендация со ссылкой на авторитет уже исчерпана. Далее необходима конкретика. Она опять же должна быть введена общепринятым оператором. Например, тоже обычным латинским сокращением – х.im.θm: h(i)c im(o)d(e)m, т.е. здесь ниже то же (здесь, на табличке, до конца). По форме прямо не подходит только D в dem. Или θ позиционно сближается с аффрикатой D (дж) как явно шипящий звук (щ, тз). А по смыслу тоже не верится, что целая глава + EZ из Гиппократа может быть передана ниже на табличке.
Выход такой. Обычно рецепты персонализируются, так или иначе в начале указывается имя больного, nomen aegroti. Но х.im.θm повторяется трижды. Может, это оператор повторения имени. По-латински, например, nomine vocati. Превратить этот оборот в написанное сокращение невозможно. Зато есть общепринятое славянское имярек, обычное сокращение имркъ. Казалось бы, тоже не подходит. Но вот стсл. имѧ pѣхомъ, а ещё больше пол. imię rzeczmy (речём). Как раз с подходящим rz для θ.
Далее по логике высказывания должны быть описаны действия или средства против болезни.
Тут следует casθialθ lacθ с распространением, повторяющееся в двух предложениях, будто описание двух средств. Напрашивающееся латинское сочетание cassial(i)s lact(i)s (корицы молочка) и грамматически неправильно, и по смыслу невозможно (допустимы кора, лист, масло корицы). Ещё менее возможно греческое предложение с κασσίας λακες (кассии разрывы).
Учитывая все ранее замеченные детали, из самых уместных продолжений может быть только чтение на польском языке.
Пропускаю длительный и утомительный поиск в словаре похожих слов с проверкой по имеющейся колодке (образам букв и слов) их согласованности по правилам языка и сразу даю результат. Текст представлен построчно. Сначала идёт транслитерация (красным указаны буквы, исправленные по фото, изменения словоделения не указаны), затем восстановленный текст на фактически использованном языке (иноязычные вставки-цитаты помечены курсивом).
сavθas tvθiv aFils HXXX ez хimθm
Causas tussiv(m) avell(i)s H(ippocraticum)-30 е(t)c(etera). H(i)c im(ię) rz(ecz)m(y)
Причины кашлев (тужiв) устраняешь H(ippocraticum Corpus)-30 и т.д. Здесь имя речем.
casθialθ lacθ heFn aFil neśl man mvDinaśie 8alzaθi
кaszel z ląg (lęg) z przew(i)n owił niźl(i), mię może na szyję wiązać (wiążący)
Кашель из лона (гнёзд груди) с грехов объял нежель, меня можно на шее вязати,
аiseDas in ecs mene mlaθcemaDni
а jeszcze żąć in ex мене (mną) mleczka maz(a)ni (mlecze miedźni)
а ещё жать в сё меня (мною) млечки мажные (одуванчики медвяные).
tvθi tiv ximθm
tussi (туже тiї) tej hc im rzm
Кашле (туже) тоей здесь имя речем.
casθialθ lacθ maDiślme nitla a8Ds cialaθ хimθm
kaszel z ląg z mażi (maści) (miodu, miedźi) szl(a)mie nietła owóżć (uwóź) całość hc im rzm
Кашель из лона – из мажи слама (медового подмора?) нетленного увозь целость - здесь имя речём (мажь ciałо-тело такого-то и kołacz-келач, печать, друг о друга)
aFilesх eca cepen tvθiv
аvelle z czeka(n) czepian(y) tussiv
устранишь с чека(ном) цепленым тужив (кашли),
θvх iхvteFD heśni mvlFeni eθ zvci am aD
zdych ex идивш (wyjdź) sczeźni(j) молвены (mówieni) ex decem (jeść dzie(się)ciom) aż
здых-дух ї́зидивши (из-выйди), исчезни, молвленный из десяти аж (? раз, пор).
Поскольку упомянут Гиппократ, вряд ли текст написан раньше конца 4 в. до н.э. Это хорошо объясняет авторитет, доминирование латинского мировоззрения во всех случаях: не только порядок оформления как рецепта с цитатой зачина, обычные вставки латинских типовых слов (hic, in ex, аvelle, ex decem), но и обыгрывание (tussi-туже, аvel…- овил) и даже латинское словообразование (ex-идивш).
Орфография смешанная по принципам. Местами звуки ещё не выделены и даётся общее ощущение от звуков, как в русской орфографии (ise - не jeszcze), а местами каждый элемент сложного звука различён и выделен буквами, как в современной польской орфографии (casθialθ кaszel z, ср. бел. кашаль). Редукция в звукосочетаниях в основном отражена русская, произношение частью украинское, частью польское. Проклитики воспринимаются энклитиками (casθial-θ, mvDinaśie). связные сочетания одним словом (аiseDas, maDiślme). Всё вместе говорит об акцентном усилии (выборе формы) перед написанием семемы.
Непоследовательно применена буква С: в основном как К, но есть и Ц. Очевидно, такова была авторитетная латинская практика, где до сих пор двойное употребление. Да и сейчас в польском С звучит то как Ч, то как Ц (а с апострофом и мягкий Т). В данном случае на виду фонетико-смысловые причины: kołacz, ciałо и całość метонимически звучат как проявления келача (печати, медальона). Нерегулярно употребление и знака D. Кажется, прежде всего по латинскому орфографическому влиянию. И уж точно – по слышимости или неотчётливости собственного произношения. Это хорошо проявляется в mvDi- może (móc, mogę) и maDni – maDi, где даже у самого автора будто просматривается остаточная путаница mazaniny, miodu и miedźi. Очень подозрительно выглядит последнее слово aD, которое переведено в корявой конструкции как aż (молвленный из десяти аж). Позиционно здесь Ж передаётся как D неоправданно (в отличие от może). Да и по замеченной орфографии возможно современное написание arz. Эта польская особенность появилась как исторически обозначенная редукция смягчения. С помощью украинского и русского легко установить записанное слово: орiї, ор. А от ора и ария. Исчезни, молвленный из десяти орь (орiї, арий), т.е громких чтений-повторений. Если так, то несомненно, что текст списывался с уже плохо понимаемого (русского) образца, с естественным произносительным искажением и уместным переосмыслением.
Как и замечено в «Путаницах по этрускам», не было никакого этрусского языка, а происходило смешение говоров, в результате которого вырабатывались своеобразные, определённо новые языки (не просто прирождённые деформирующие произносительные установки, а системы произносительного переосмысления с последующей стандартизацией звуковой системы). Для этого момента уже вполне ожидаема польская доминанта языкотворчества. В основе и этого текста польский язык, осознающий себя латинским (с точки зрения современного знания – подстраивающийся под латинский), но ещё не полностью выделившийся из украинского. Хотя оба языка генетически невольно воспроизводят русское: mene и man-мя вместо mną, mvlFeni вместо mówieni. Особенно показательно вместо упрощённого wiązać русское 8alzaθi-волзати, т.е. болтаться на привязи, елозить, возиться, водить и вжимать. В этом контексте напрашивается и мотивация слова блямба – болям-ба, боляма-бок, больное место от удара (бама-бума), к которому естественно прикладывали холодную блямбу (камень, лёд, металл). Несомненно, и латинский плюмбум, до всяких пломб, в этом смысле был всего лишь полной калькой, утратившей мотивацию, но сохранившей значение. Не случайно в латинском употреблении сохраняется значение и конкретного предмета из свинца (свинец из Мальяно).
Состояние польского языка видно по тому, что не все лексемы имеют современное значение, равно как и нет современных лексем. Например, tło сейчас мыслится как «фон, тыл», а исходный «тлен» (ничтожные, тлеющие предметы мира) забыт. А a8Ds как owóż вообще отсутствует в массовых словарях, но, судя по практике, скорее всего равнозначен русскому авось. Отсюда появляется прекрасная мотивация для авось – повозь, повози, поболтай, потряси, и все исправится (в пользу этого и фразеологизм: (п)овозь – да небось, т.е. повози, помажь и не бойсь; оба слова в архаической форме). Показателен и знак в виде восьмёрки 8, обозначающий wó, два сходных звука (явный прообраз глаголического Он, армянского Во Ո, читающегося двояко). Ещё нагляднее пример ląg (ныне «гнездо, кладка, выводок») в значении «лёгкого» (я обозначил более расширенно «лоно»). Сейчас в польском в этом значении płuco, сродное с лат. pulmo(nes) и закрепившееся-то как раз по веками продолжающемуся авторитету латинского языка. Нетрудно угадать в ląg исходно ляг(кую) часть тела, в разрезе состоящую как бы из свитых ленток-лунок. Это и послужило поводом для переосмысления, когда закрепилось латинское слово для лёгкого. А в русском сохранилось исконное слово, но словообразование поддержало осознание сути лёгкого: ляг-кхи, нетяжёлое-воздушное, дышащее (ср. kichać-чихать).
По смыслу этот текст - несомненный заговор от болезни, однако не чисто народный, а снабжённый всеми атрибутами современной автору науки. Именно поэтому тут смешанный жанр, не только внушающий истину, изгоняющий хворь, но и объясняющий поводы и описывающий действия.
Ср. с обычным заговором от ангины «Дуб, дуб, возми свой дубоглот, и глот, и мокрую жабу, сухой дубоглот, и глот от раба Божия (имярек)! He возмешь свой дубоглот, он тебя с ветвями и с кореньями проглотит» (https://publicadomain.ru/russkie-narodnye-zagovory/ot-bolezney-gorla).
Отсутствие чистоты жанра позволяет подозревать прежде всего мои ошибки чтения. Они в самом деле возможны там, как в случае aż, где сохраняется неотчётливость смысла конструкций, за которой скрывается неизвестная ныне реальность. Возможно, дешифровка текста с другой стороны медальона внесёт ясность.
Даже при всех видимых сходствах и перекличках с только что рассмотренной надписью нельзя заранее полагать, что и вторая сделана на тех же принципах, в той же орфографии, на том же языке. Тем более, что были замечены признаки нескольких языков. Однако проверка чтения на греческом или латинском ничего не даёт. В словарях не находится слов, которые можно по правилам того или этого языка согласовать в одно высказывание хотя бы в пределах трёх-четырёх членов предложения.
И опять лучшее решение даёт польский язык, начиная с первых слов (ранее показавшихся греческими) и вплоть до тех форм, которые, на первый взгляд, не выглядят польскими, но при некотором размышлении позволяют мотивировать и объяснить современные польские формы.
mlaхθanDa
Młach sądza.
Молох суждение (мазни приговор).
calvsc ecnia aFil mimeni
kołyski knieję owił(yś)my ме́нi (mnie)
Колышки (колебания, колечки) стволов (чащи) овили меня,
cac maDcalvDcac eθ tvθiv
kąk maż-kołysz kąk ex tussiv
кокк (яйцо) мажь-колышь, кокк «из тужив».
nesl man DiFaх leścem tnvca si
niźl(i) mię Żywiach (divas, żywiąc) leczą tnąca si
Нежель мя (в) Живах (богинями, кормясь) лечат тычи сии (тиски блямбы и резы на ней),
śvDis eisteis eFitivDas
судише (sądzące) iście(j) (i)z jawicie w żąć
суждённые истинней, (и)зъявите (уж явите) в жать (по воздействию блямбы).
mvlsle mlaх tins ilaхe lvDsθ teF
mul złe Młach ten z ilaste liść-чті́в (list-, lecz-zczytów)
Муль (мажь, корми) зле (зело) млах тот с илистых (скользких) лист-считов (списков, леч-щитов),
hvFiθvn(i) lvDсθsal a8Ds naces
żywy-cyny liść (list, lecz, liż) żal owóżć na kęs
свинца (живого олова) лист-леч-лижь-сжаль (оттиск) увози (вмажь) на кон (кусок, часть тела).
Принципы записи и орфографии те же, что и в прежней надписи, но с меньшим варьированием.
Прежде всего требует объяснений вставленный заголовок Młach sądza с будто не польскими словами. Ныне Молох по-польски и есть Moloch. По форме, очевидное латинизированное заимствование из иврита: מולך, буквально мwlh [мулих, молех, милх], лат. Moloch. Судя по абстрактному значению слова в этих языках («царственный, владыка»), оно само в них вторично, производно, заимствовано. А по записанным буквам в тексте, формально, МЛАКС. Но уже было замечено в нескольких случаях разное, неточное слышание последнего звука (в латинской Х): ст, кс, ск, сh. Близкое по звучанию польское mlaskać (чавкать, щёлкать, ляскать). По контексту всего высказывания корень связан с mulić-заиливать, замазывать (ср. mularz-каменщик, заделывающий дырки между камнями) (что родственно мулеву и млыну, т.е. муке и меленью, молоку – мулх-лаку, лакомой смазке, – малеванью-окрашиванию, рисованию, malarz-маляр). По предназначению блямбы и проблематике высказывания, млах-молох – это смазанный, умасленный, накормленный предмет-божок, Мулях, натирая, смазывая которым части тела достигают оздоравливающего эффекта (форма имени стандартна, дрр. аорист, как и велех, волех «я велел», откуда Велес или Волос). Этому умасливающему действию сопутствует и словесное – при́говор, пришёптывание, целевая мулька-послание божку. Тут оно обозначено как суджа. Несмотря на явный носовой, это может быть и украинской формой, ещё суффиксально не завершённой в суждение. А пол. sąd ещё меньше того, чистый корень, но значение такое же, позднее. Близкая польская форма sądzą-судят явно не согласована с Młach, который в этом случае является предметом, испытывающим действие. Видимо, по задаче это мыслится попутно – приговор Молоху. В контексте слова воспринимаются родными. Значит, они были общеупотребительными для всех языков (иначе – языки ещё не отделились, произношение для понимания не было преградой).
Совершенно сходно с этим и слово kąk. В чистом виде в словарях его нет. Но в каждом языке свои производные образования: др.-греч. κύκλος-круг, κόκκος-семяко, косточка, яичко, лат. cucullum-капюшон, обёртка, кулёк, чеш. kyka-палка, обрубок, пол. kąkol, куколь-колпак, рус. кика, кокон, коко. Я предложил греческую форму кокк, являющуюся формантом многих медицинских терминов.
В отличие от этих случаев ясно по буквенному изображению слов, что польских форм для укр. менi или дрр. судише не использовано. А ex tussiv, наоборот, употреблено как медицински более авторитетное. При этом по грамматической конструкции вероятней отсылка к Живам, а не к латинским дивам. Причины ситуации однозначно определить нельзя. Однако понятно, что мировоззрение в целом оставалось славянским, а латинское ещё теоретически не сложилось.
Хорошо просматривается мотивация слова свинец: żywa-cyna, живое олово (ныне просто ołów, но модель действующая: żywe srebro-ртуть). В таком виде просматривается и мотивация русского слова свинец (широкий контекст образования имён металлов см. https://inform-ag.ru/publications/215/), откуда путём переразложения производится и польское cyna: живунец, живучи нет, живу-чине(т). Очевидно, что польское слово обособилось ещё до осознания ядовитых свойств свинца и как раз после осознания утратило ошибочный признак, хотя язык сохранил связи żywy-parszywy (в русском произошла переупаковка с прояснением паршивой сути – свиной ясти). По записи hvFiθvn(i) видно, что это ещё вполне связное словосочетание, которое внутри не нужно склонять (правильней было бы żywej cyny).
Прозрачна мотивация tnąca (ткнича) (ныне в польском переосмысленная в растянутый тык, режущий). И совсем не ясна по сути knieja при всей формальной простоте (вроде как от «кон, где канут, пропадают»). Эту кажущуюся простоту плохо поддерживает контекст: необходимы палки, клины, колья, через которые продираются, лезут (вроде клинея, колы-ная, кол-лома, колыма) . Это бы и мотивировало лес как лез, чащу, дебрь. В данном случае слово употреблено в значении «чаща знаков, лезная-резная гуща черт». Это наводит на мысль, что knieja по образованию восходит к древней парадигме чтения: кон-ныя, записанный ряд букв, воспроизводимых орами, ныями, мелодичным речитативом (кое-что об этом см. в «Зашифрованной истории» – https://inform-ag.ru/publications/203/). (Любопытно, что значения скопления, организованного сбора сохраняются и в словах кнессет – израильский парламент, кнес из СПИ – конёк крыши, князь – глава дружины).
Но и без того понятно, что тут приведён стихотворный текст с выдержанным размером. Благодаря этому можно быть уверенным именно в тех формах, которые приведены и которые даже отклоняются от правильных форм (owiłmy вместо правильной owiłyśmy, которая, вероятно, появилась позже, чтобы снять произносительную путаницу с формой наст.вр. owijemy). Больше того, размер поддерживает даже с виду иноязычные формы (ме́нi, судише, iściej).
Кроме того (и это составило главную сложность дешифровки), текст заряжен тем, что по-современному можно назвать разнообразной игрой слов. Это хорошо заметно по kołyskа (которая ещё не сведена к современному значению колыбели, люльки), почти совпадающее с kółeczko, kołysać-колыхать, kolisty-круговой, kolczyki-серьги. Или liść-лист, list-список, lecz-леч(ебный). Труднее понять и принять с виду межязыковую игру, проявленную в liść-чті́в = листьев = list-считов, lecz-zczytów и т.п., поскольку ни в польском, ни даже в русском сейчас нет живой мотивации щита как счита, как носителя текста, блямбы, плашки, средства для записи и чтения. Ещё важнее, что для самих носителей языка все эти созвучные слова, которыми якобы играли, не были разными словами в силу их орфографически неоднозначного, неустановившегося облика. Это были чудесно сомысленные слова, представляющие реальность в её многомерной полноте. Таким образом, по факту имелась не просто поэтическая, а магическая игра словами. Как раз поэтому она была ритуалом, религиозно-медицинским действом, колдовством.
Как и ожидалось по внешним признакам написаний, этот текст процарапан раньше, чем на стороне А. Точнее, списан с какого-то образца с малым количеством ошибок и переосмыслений человеком, который довольно хорошо понимал традиционное содержание и не считал необходимым его исправлять. Кроме того, что было совсем не понятно. На это похожа латинская вставка ex tussiv, не соответствующая народному стилю приговора. Но что было прообразом, трудно и предположить.
Для лучшего ощущения словесно-моторного эффекта от этого при́говора, сопровождающего медицинскую поцедуру с диском-тиском, можно сделать и поэтическое переложение, не столько литературное стихотворение, сколько языковое упражнение с лёгкими намёками на разноязыковое мировоззрение, точнее, воспринимаемое нами разноязыковым в силу того, что все славянские языки сейчас достигли самосознательной, завершённой (по Гумбольдту) формы.
Колышчи колки овили ме́ни,
круг мажь-колышь, круг из недуг.
Нежель мя в живах тычки те лечат,
суждёны исто, то ж явьте в жать.
Муль зле молоха с считов лечебных,
сживнеца леч-тиск авозь на грудь.
Нет никаких сомнений, что такого рода произведение не могло быть единичным или случайным. Это уже довольно позднее проявление отработанной и широко распространённой книжной культуры. По просматривающимся изменениям смыслов и форм ясно, что причиняющим прообразом была культура на русском языке. К сожалению, не только изучать, но хотя бы понять, почему это возможно, сейчас не выйдет. Ибо запрещено общепринятыми установками чтения. Ещё хуже, что эти установки считаются единственно научными, будучи по факту самыми откровенными личными пристрастиями. В силу общего, консенсусного, и личного сопротивления запрещено и читать иначе, не по установкам того или иного лица или заинтересованной группы лиц (самоназначивших себя академиками, профессионалами, патриотами-родноверами). Двойной запрет на понимание и подмена науки личными страстями и провоцирует нынешнюю свинцовую невозможность не то что продвижения темы в научной сфере, но даже бесстрастного разбирательства и простого разговора.